Читать книгу - "Степной ужас - Александр Бушков"

Обстановка на нашем фронте сложилась тяжелейшая, немцы прорвались к Сталинграду, и там начались ожесточенные уличные бои. Тогда никто не знал, удастся ли немцам переправиться на другой берег Волги, не станут ли они развивать наступление дальше, к устью Волги и Астрахани. В июле как раз вышел знаменитый приказ Ставки номер двести двадцать семь: «Ни шагу назад!» Что бы там потом про него ни талдычили во времена хрущевской оттепели, не к ночи будь помянута, а он сыграл огромную роль в том, что наши перестали сплошь и рядом отступать без всякой необходимости. Так и в армии тогда же говорили без всякого принуждения со стороны «злобных особистов и комиссаров». Уж я-то знаю, я сам бывший особист, а потом и смершевец…

Так вот, я тогда служил в особом отделе дивизии. Занимался в основном специфическими вещами. В тесном взаимодействии с войсками НКВД и их соответствующими органами занимались главным образом басмачеством. Ну да, басмачи – сугубо в Средней Азии. Но очень уж удачное было словечко, мы его меж собой широко использовали. Неофициально, конечно. В документах использовали совсем другие термины: «вражеские пособники» и «бандформирования». А про сути это было самое натуральное басмачество. Абвер прямо-таки в массовом порядке сбрасывал на парашютах агентуру, и немцев, и ссучившихся местных, и они со всем усердием пытались организовать банды, как правило, конные – другим в степях нечего и делать. Мало-мальски широкомасштабное движение им так и не удалось наладить, но там и сям банды все же появлялись. Мы делали все, что могли, но перехватить при приземлении всех абсолютно парашютистов и грузы с оружием, боеприпасами и взрывчаткой было бы нереально.

В тот раз мы втроем, все командиры (слово «офицер» тогда еще не было введено в употребление), поехали на «козлике», вездеходе «ГАЗ-67», километров за восемьдесят от областного центра. Нужно было во всех деталях обсудить с местными товарищами, как в ближайшее время встретить очередную группу парашютистов. В подробности я вдаваться не буду. Вряд ли они и посейчас секретные. Просто… Стандартная история, не раз в романах писали и в кино показывали. Перевербованные немецкие агенты, радиоигра… Ну, конечно, как всегда, до последнего момента было неизвестно, правду ли нам рассказали допрашиваемые о сигнальных кострах, времени и месте высадки, или – не пронюхали ли немцы, что их агенты запоролись. Иногда самолеты не прилетали, а иногда на сигнальные костры вместо парашютистов или грузов и бомбы сыпались. По-всякому оборачивалось, хотя большей частью игра получалась в нашу пользу, но никогда нельзя было сказать заранее…

Обговорили все вдумчиво и обстоятельно, выехали назад в расположение части, в тот областной центр. Где-то на середине пути с нами и случилась крупная неприятность…

Из-под капота вдруг поползла струйка буроватого дыма. Мотор работал исправно, скорость была прежняя, но дым быстро густел, валил все гуще, так что машина очень быстро стала похожа на подбитый самолет. Прошла какая-то минута – и стало ясно, что дальше так ехать никак нельзя. Витя Махов затормозил, выдернул ключ из зажигания – а мотор по-прежнему молотит, дым гуще. Тут уж все стало ясно: я водил машину и автомобильные моторы знал неплохо. Так что крикнул:

– Стартер замкнуло, точно!

– Сам вижу… – сквозь зубы отозвался Витя, и мы кинулись поднимать капот.

И точно, стартер полыхал вовсю. Витя сорвал провода с аккумулятора, и мотор заглох. Я сшибал огонь куском брезента и довольно быстро с ним разделался. Коломийцу работы не нашлось, и он суетился возле нас, чтобы не стоять столбом, подавал какие-то советы, абсолютно бесполезные. Справились. Провода загореться не успели, пламя в движок не пошло, но все равно мы бесповоротно перешли в пехоту. И ржаветь тут машине до скончания века – никто не будет ее отсюда вытаскивать, не бог весть какая ценность…

Вот так и остались мы на своих двоих посреди необозримой степи. Вечерело. Тишина стояла такая, что аж в ушах звенело. Обсудили кратенько свое положение – уж никак не безвыходное и отнюдь не трагическое. И даже не тяжелое. Собственно говоря, ничего страшного. От областного центра, куда мы возвращались, было всего-то километров сорок. Карта и компас у нас имелись, ориентироваться на местности умели. Не стоило тащиться по темени, заночуем здесь, а с рассветом тронемся. Должны добраться к своим еще до темноты. А если объявится какая банда… У меня был только пистолет, а у Вити с Коломийцем еще и автоматы ППД, «дегтяревы», первый образец, поступивший на вооружение до того, как большой серией пошел ППШ. И по запасному диску. Ну и по гранате у каждого. Так что еще посмотрим, какой будет расклад…

Даже ужин получился. Не особенно роскошный, у нас была банка тушенки, пачка галет и кусковой сахар в тряпочке, но все же заморили червячка. Жалко, не было чайника. Рядом были заросли прошлогоднего сухого кустарника, но огонь мы решили не разводить – костер в степи видно далеко, могли пожаловать непрошеные гости…

Стемнело. Как всегда бывает вдали от больших городов, небо было усыпано крупными звездами, полная луна стояла высоко, так что светло, хоть иголки собирай. Мы покурили и, почти не разговаривая, сидели в машине, добросовестно пытаясь дремать. Удобнее всех расположился Витя Махов – ему досталось все заднее сиденье, так что он мог полулежать. Стояла тишина, только покрикивала вдалеке какая-то ночная птица, и не верилось даже, что где-то есть города, железные дороги и прочая цивилизация.

Тишина стояла… Даже птица больше не кричала. И тут посреди этой покойной тишины неподалеку послышались новые звуки – странные какие-то, ничуть не похожие на обычные степные: словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение, словно из чайника рвалась струя перегретого пара – вот только издававший такие звуки чайник должен быть великанских размеров. Так мощно шипят паром паровозы – но откуда здесь, в дикой степи, взяться паровозу? Тут, может, еще сто лет рельсы не проложат…

Шипенье повторилось – такое же громкое.

– Слышал? – чуть ли не шепотом спросил Витька Махов.

– Слышал, – ответил я тоже почему-то чуть ли не шепотом.

– Что за хрень?

– Непонятное что-то, – сказал Коломиец. – Это не волки и уж точно не люди…

Тут на меня… накатило, что ли, нахлынуло. В самом деле, обрушились, как волна, захлестнули с головы до пяток чувства и ощущения, каким на человеческом языке и слов-то не подберешь. Нечто вроде тоскливого ужаса перед чем-то непонятным, исполинским, грозным, осознание своего полного и законченного ничтожества. Ничтожности перед неведомой злой силой, полной беспомощности, беззащитности перед опасностью, с которой в жизни не сталкивался…

Меня словно парализовало всего, не мог шевельнуть и пальцем. Подумал, что надо бы расстегнуть кобуру – что бы там ни было, оно живое, оно приближается. Но не мог протянуть руку, как сидел, привалившись спиной к колесу, так и остался сидеть. И все явственнее был шелест раздвигаемой травы, уже совсем близко – травы там были буйные, в рост человека, а кое-где могли и с головой укрыть всадника…

Шелест и шипение раздались совсем рядом. И все тот же звук – словно волокли что-то неимоверно тяжелое, а потом…