Читать книгу - "Двери паранойи - Андрей Дашков"

Пост возле ворот оказался серьезным; я понял, что у меня вряд ли были шансы прорваться любым другим способом. Да и сами ворота выглядели достаточно солидно и вполне могли выдержать удар легкового автомобиля.

Я затаился, словно бесплотный паук в центре незримой паутины. Эдакий потусторонний соглядатай. У меня не было того, что на человеческом языке называется органами чувств; несмотря на это, я мог знать обо всем, что творилось вокруг. Каждая частица Вселенной была сознательной; каждая могла стать частью моего сознания; но то было бы страшное растворение, и за каждое наилегчайшее взаимодействие с миром призраков приходилось дорого платить.

Все окружающее и я сам были потенциальным добром (продолжением существования) и одновременно потенциальным злом (пределом существования). Я не знал мотивов, в соответствии с которыми становилось реальным то или другое. Странная партия – мы играли вслепую, не имея возможности перевернуть карты…

Ладно, к черту интерпретации, обратимся к голой действительности.

А действительность была неутешительна. Меня превратили в привидение, то есть в полное дерьмо; Ирка же очень скоро могла превратиться в сосульку. Глист меня интересовал в третью очередь, но все-таки я был не прочь при случае выручить и его. Что ни говори – брат по несчастью.

Однако пользы от моего нового состояния было как от выхлопного газа. Интерактивного шоу для призраков еще не изобрели. Фариа, по всей видимости, был крут, Виктор – крут немерено, а я не мог исторгнуть из себя даже слабой струйки какой-нибудь материальной дряни.

Тем временем проскрипели ворота, рефрижератор протарахтел вдоль больничного забора и выбрался на оживленную улицу. Скорее всего, у Виктора имелась совершенно убойная ксива, потому что он плевал и на ментов, и на гаишников, разъезжая по городу с десятью трупами и двумя полутрупами в будке. В моем убогом воображении, долгое время лишенном новых впечатлений и замусоренном Флемингом, «Маканда» уже тянула на какую-нибудь вонючую спецслужбу с прикрытием в виде сельскохозяйственной конторы. Но где же, черт возьми, я слышал это корявое слово – «Маканда»?! Первоисточником могло быть что угодно – от бразильского телесериала до негритянского мифа.

За последние четыре года мой чердак столько раз превращали в гальваническую ванну, что в нем наверняка произошли необратимые изменения – вплоть до появления металлического налета на внутренних стенках черепа. Раньше я мог бы сослаться на это. Теперь же у меня и чердака-то не было, но мои виртуальные мозги барахлили по-прежнему, словно глюкавый процессор.

«Форд» катил по улице, названной именем одного славного академика.

В памяти народной он остался как враг номер один всего собачьего племени, но у меня он вызывал приятные воспоминания о группе «Павловс дог», которой мы еще в школьном возрасте терзали нетренированные уши наших предков. Музыка гремела по двенадцать часов в сутки. Днем – рок-н-ролл, вечером – диско, ночью – снова рок-н-ролл, поцелуи и романтический петтинг. Тогда все казалось важным: длина волос, ширина клеша, мальтийское или американское происхождение джинсов. Что скажете сейчас, мои повесившиеся друзья, мои спившиеся подруги?

Да, славные были денечки – время запретных плодов, которые мы спешили сорвать с жадностью отлученных от рая. Потом запретный сад обнесли, и жить стало намного скучнее…

По-моему, я окончательно трансформировался в «сущего» (сучьего) ангела и редкостную скотину. Кажется, теперь я понял, почему настоящим ангелам чихать на нас и на наши молитвы. Примерно так же, как нам – на благополучие микробов. Мы думаем только о собственной шкуре. Я вот, например, совсем забыл о моей замерзающей девчонке. Похоже, я смирился с тем, что рано или поздно она присоединится ко мне. Так и будем порхать с нею в астрале, словно тучки небесные, вечные странники…

И тут я «почувствовал»: что-то происходит в одном из цинковых ящиков. В том, который стоял сверху и с краю. В нем покоился один очень хорошо знакомый мне организм. Я метнулся туда значительной своей частью и понял, что присутствую при жутковатом перерождении.

В трупе возобновился некий обмен веществ, но это не имело ни малейшего отношения к биологии. Скорее, мертвец напоминал сейчас разоренный муравейник, занятый срочным восстановлением самого себя, только вместо муравьев работали незримые агенты двух египетских крестов, лежавших в кармане моих джинсов.

Никто не обыскал скончавшегося психа – и слава Богу! Впрочем, со славословием я немного поторопился, потому что испугался. Испугался, даже находясь вне пределов физического. Я, трусливое создание, боялся того, чем могло стать существо с трансформирующейся плотью, которое находилось где-то рядом. Как будто у меня был выбор!