Читать книгу - "Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч"

Фрида поставила чашку с чаем на стол, так и не отпив из нее.

– Расскажите мне о Роберте Пуле, – попросила она.

– Когда Фрэнк приходит домой и я рассказываю ему, что сделала в саду или в доме, его глаза становятся стеклянными. Берти был совсем другим. Он мгновенно зажигался, у него была куча идей. Но он прислушивался и к моим идеям. – Она помолчала, словно выжидая, что же скажет Фрида, но та молчала. И Айлинг продолжила, словно разговаривая сама с собой: – Я никогда не думала, что мне снова доведется испытать нечто подобное. Я чувствовала, что на меня смотрят. Я знаю, о чем вы думаете.

– Скорее всего, не знаете.

– Вы думаете, я должна испытывать чувство вины за то, что оказалась плохой женой и плохой матерью. Что ж, это не так. Мы занимались любовью, когда детей не было дома. Эмили ходит в детский сад четыре раза в неделю и остается там до обеда, а после обеда, три раза в неделю, она ходит к няне. И мы занимались любовью в детской спальне. Отчасти по вполне прагматичным причинам: я начала бы подозревать, что простыни специфически пахнут, и принялась бы стирать их каждый раз, и тогда, возможно, даже Фрэнк что-нибудь заметил бы. Но дело было не только в этом. Когда мы лежали обнаженные в детской комнате, окруженные их вещами и игрушками, я чувствовала себя так, словно говорю «Отвяжитесь» всему этому, пониманию того, кем я являюсь. Думаю, я вас шокировала.

– Нет. Вы думали о том, чтобы оставить мужа?

– Скорее нет, – призналась Айлинг. – Нет, совсем не думала. Так или иначе, но через какое-то время секс сошел на нет, хотя чувство близости никуда не исчезло. Мы стали говорить о совместной работе.

– В какой области?

– У него были планы насчет дизайна, в основном садов, но интерьеры он тоже не исключал. – Айлинг улыбнулась. – Мы бродили по Гринвичу и разглядывали местные сады. Нам сразу бросилось в глаза, скольким людям нужен специалист, который просто вошел бы в их дом, взял на себя ответственность и разобрался в их проблемах, чтобы они могли спокойно заниматься чем-то другим. У людей есть деньги, но они не знают, как получить то, что им действительно нравится. Человек, который придумает, как находить таких людей, никогда не разорится. Вот мы и обсуждали создание такого бизнеса.

– Вы просто разговаривали об этом или делали что-то большее?

Айлинг опустила глаза и пожала плечами.

– Что вы реально сделали? – не отступала Фрида.

– Вас только это и заботит, – фыркнула Айлинг. – Вы просто полицейский.

– Я не смогу вам помочь, если вы не расскажете правду, – объяснила Фрида. – Я имею в виду – всю правду. Даже неудобную.

Айлинг прикрыла ладонью рот, потом потерла лицо, словно оно чесалось.

– Кое-что выглядело бы некрасиво, если бы вышло наружу, и теперь, когда он мертв, я даже не знаю, что произойдет.

– Если бы вышло наружу что именно?

– Я оказывала Берти кое-какую поддержку, только и всего. Частично поддержка была финансовой.

– Сколько?

– Несколько тысяч, – тихо, едва слышно ответила Айлинг. – Больше. Немного больше. Двадцать пять. Может, тридцать или сорок. Где-то так. Деньги принадлежат мне ничуть не меньше, чем Фрэнку. У нас все общее. И у меня есть собственный счет.

– Вы сообщили мужу?

– Я собиралась рассказать ему о своих планах, когда уже было бы о чем говорить. Все прошло бы нормально, но тут Берти внезапно умер. Я понимаю, что это в каком-то смысле просто кошмар, но, в конце концов, у нас довольно неплохие сбережения. И он не проверяет выписки с моего счета. Зачем ему это? Я просто в ужасе от всего этого, но в итоге все обойдется. Все постепенно утихнет и сойдет на нет, вот что я себе повторяю. То есть все это не имеет совершенно никакого отношения к смерти Берти, это всего лишь небольшие проблемы в браке. Наши проблемы. И они касаются только нас и никого больше. Вы должны понять это.

Фрида не сводила с нее внимательного взгляда.

– Я уверена, вы понимаете, что я должна рассказать об этом в полиции.

– Нет! Зачем? Это не имеет никакого отношения к преступлению. Я приехала сюда, потому что доверяла вам.

– Вы приехали ко мне, потому что я поняла, что у вас была интрижка с Робертом Пулом.

– Я думала, вы поймете. Я не думала, что вы станете осуждать меня.

– Я не осуждаю вас, Айлинг. Но был убит человек.

– Я его не убивала.

– Я должна рассказать.

– Но Фрэнк узнает… Вы ведь ему не скажете, правда? Да вы и не сможете сказать. Вы не можете раскрывать тайны пациента.

– Вы не мой пациент, – возразила Фрида. – Но я ему не скажу. Вы должны подумать о том, чтобы самой ему рассказать, даже если он не узнает обо всем от полиции.

– Я не могу. Вы не понимаете, какой он! Он никогда меня не простит.

– Дайте ему шанс. Как бы там ни было, я думаю, он уже знает.

Фрида провела дома всего лишь несколько минут, когда в дверь позвонили. Она поднималась по лестнице, собираясь принять душ, но пришлось вернуться и подойти к двери.

– Здравствуйте! Вы – доктор Кляйн?

Стоявшая на пороге женщина была молодой, со свежим цветом лица, выражение которого было одновременно виноватым и энергичным. У Фриды создалось впечатление, что незнакомка готова расплыться в восторженной улыбке и что если она так и поступит, то на щеках у нее появятся ямочки. У нее были вьющиеся каштановые волосы, обрезанные достаточно коротко, но оставшиеся непослушными, россыпь веснушек на щеках и переносице и мягкие карие глаза с крапинками на радужке.

– Простите, что явилась без приглашения. Меня зовут Лиз. Лиз Баррон.

– Чем могу помочь?

Она вздрогнула.

– Здесь ужасно холодно. Можно зайти на минутку?

– Только после того, как сообщите, кто вы такая.

– Конечно, простите. Я хотела спросить вашего совета по одному вопросу. Я надеялась, что вы сумеете помочь мне.

– О чем идет речь?

– Я журналистка из «Дейли скетч».

– Понятно.

– Я пишу большую статью, своего рода набросок о духе времени – работе полиции в современной ситуации подозрений и сокращений. В основном я должна выразить сочувствие полиции, но при этом пытаюсь посмотреть на ситуацию со всех точек зрения.

– Я не полицейский.

– Я знаю, знаю! – Она кивнула и покраснела. – Я, наверное, не очень понятно выражаюсь. Дело в том, что мой редактор считает, что нам стоит уделить внимание какой-то конкретной области или даже конкретной истории. Я подумала: почему бы мне не расспросить вас о сотрудничестве с полицией? Я, разумеется, имею в виду дело о Дине Риве, ну и последнее тоже – о Роберте Пуле. Я просто под впечатлением от того, что вы сделали, и знаю, что Джоанна Тил о вас написала. Она поступила с вами ужасно несправедливо. Я подумала, что у вас появится прекрасная возможность изложить свой взгляд на то, что произошло. Наверное, просто ужасно, когда не можешь возместить урон, нанесенный твоей репутации.