Читать книгу - "Имаджика. Примирение - Клайв Баркер"

С наступлением зари все эти чудеса исчезли. Город давно уже скрылся вдали, а впереди на небе сбились в кучу темные грозовые облака. Их зловещий синевато-багровый цвет был Миляге уже знаком — точно такие же облака они видели с Тиком Ро над небом Первого Доминиона. Хотя стена Просвета пока еще отгораживала гниющее тело Хапексамендиоса, исходившая от него скверна была слишком сильна, чтобы не дать о себе знать, и чем дальше они продвигались, тем сильнее вспухал синяк неба, заполняя весь горизонт и подбираясь к зениту.

Однако были и хорошие новости. Когда на горизонте показались обломки лагеря голодарей, стало ясно, что одиночество им не грозит. Группа человек в тридцать несла вахту у Просвета. Один из них заметил приближение Миляги и Понедельника и поделился открытием с остальными. В тот же миг еще один человек вскочил и со всех ног кинулся им навстречу.

— Маэстро! Маэстро! — кричал он на бегу.

Разумеется, это был Чика Джекин. Появление Миляги привело его в настоящий экстаз, но после того как поток приветствий иссяк, разговор принял мрачный оборот.

— В чем была наша ошибка, Маэстро? — спросил Чика. — Ведь все должно было быть иначе, верно?

Миляга устало объяснил, попеременно ввергая Чику то в удивление, то в ужас.

— Так Хапексамендиос мертв?

— Да, мертв. Весь Первый Доминион был Его телом, и теперь оно разлагается.

— А что случится, когда рухнет Просвет?

— Кто знает? Боюсь, с той стороны достаточно гнили, чтобы отравить Второй от края до края.

— И каков ваш план? — поинтересовался Чика.

— У меня его нет.

На лице Чики отразилось полное смятение.

— Но вы проделали такой огромный путь, чтобы попасть сюда! Ведь что-то вас сюда привело?

— Мне жаль тебя разочаровывать, — ответил Миляга, — но дело в том, что мне просто некуда больше пойти. — Он перевел взгляд на Просвет. — Хапексамендиос был моим Отцом, Люциус. Должно быть, в глубине души я верю, что мое место рядом с Ним, в Первом Доминионе.

— Прошу прощения, Босс, могу я вставить словечко… — вмешался Понедельник.

— Да.

— По-моему, то, что ты говоришь, — это чушь собачья.

— Если вы пойдете туда, то пойду и я, — сказал Чика Джекин. — Хочу все видеть своими глазами. Повидать мертвого Бога — это не пустяк. Будет о чем рассказать детям, а?

— Детям?

— Ну у меня ведь только два выхода: завести детей или писать мемуары. Но на второе у меня не хватит терпения.

— Это у тебя-то? — спросил Миляга. — У человека, который прождал двести лет? У тебя нет терпения?

— Было, да все вышло, — сказал Чика. — Я хочу жить, Маэстро.

— Тебя нельзя за это упрекнуть.

— Но сначала я хочу увидеть Первый Доминион.

К этому моменту они оказались уже совсем рядом с Просветом, и пока Чика Джекин пошел объяснять своим товарищам, что он вместе с Маэстро собирается сделать, Понедельник вновь принялся высказываться по поводу предстоящего мероприятия.

— Не делай этого, Босс, — сказал он. — Ты этим ничего не докажешь. Понимаю, ты разозлился на этих козлов, что они не устроили гулянку в твою честь в этом вшивом Изорддеррексе. Но знаешь, давай-ка трахнем их в жопу! Или нет, пусть сами трахаются со своими рыбами…

Миляга положил руки Понедельнику на плечи.

— Не волнуйся, — сказал он. — Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством.

— Так куда ж тогда спешить? Ты как выжатый лимон, Босс. Поспи. Поешь чего-нибудь. Наберись сил. А завтра поглядим.

— Я в полном порядке, — сказал Миляга. — К тому же со мной мой талисман.

— Какой талисман?

Миляга разжал ладонь и показал Понедельнику синий камень.

— Какое-то трахнутое яйцо?

— Яйцо, говоришь? — сказал Миляга, подбросив камушек на ладони. — Что ж, может, ты и прав.

Он подбросил его в воздух, и оно взлетело куда выше, чем можно было ожидать, исходя из силы броска. В верхней точке траектории оно застыло, на мгновение бросив вызов силе тяготения. Падая, оно принесло с собой легкий дождь мельчайшей водяной пыли, охладившей их поднятые кверху лица.

Понедельник застонал от удовольствия.

— Дожди из ниоткуда, — сказал он. — Я помню этот фокус.

Миляга оставил его смывать грязь с лица и двинулся к Чике Джекину, который к тому времени уже закончил переговоры. Его товарищи отступили, с тревогой наблюдая за двумя Маэстро.

— Они думают, что мы погибнем, — объяснил Чика.

— Вполне возможно, что они не ошибаются, — спокойно сказал Миляга. — Ты уверен, что действительно хочешь пойти со мной?

— Абсолютно.

После этого они ступили на ничейную землю, лежащую между твердой реальностью Второго Доминиона и пустотой Просвета. Один из друзей Джекина стал что-то отчаянно кричать им вслед. Его вопли были подхвачены еще несколькими людьми, но в поднявшемся гвалте невозможно было разобрать ни единого слова. Джекин приостановился и обернулся на своих товарищей. Миляга не стал подгонять его и, не обращая внимания на крики, ускорил шаг. Облако Просвета сгустилось вокруг него, и запах разложения ударил ему в ноздри. Однако он оказался к этому готов и, вместо того чтобы задержать дыхание, вдохнул зловоние полной грудью.

За спиной у него раздался еще один крик, который на этот раз исходил от самого Джекина и был полон не столько тревоги, сколько изумления. Это пробудило его любопытство, и он обернулся, стараясь отыскать Чику, но пустота Просвета уже разделила их. Миляга нетерпеливо двинулся дальше. Какая-то неудержимая сила, природы которой он не понимал, влекла его вперед. Его усталая поступь неожиданно стала легкой, а сердце забилось быстрее.

Впереди в белой пустоте начали проступать первые смутные очертания бывшего Доминиона Хапексамендиоса. За спиной вновь раздался крик Чики:

— Маэстро? Маэстро! Где вы?

Не замедляя шага, Миляга крикнул в ответ:

— Здесь, Люциус.

— Подождите меня! — крикнул Джекин. — Подождите! — Через несколько секунд он появился из пустоты и ухватился за плечи Миляги.

— В чем дело? — спросил Миляга, оглядываясь на Джекина, который неожиданно сбросил груз прожитых лет и вновь превратился в мальчика, вспотевшего от благоговейного ужаса перед таинством магии.

— Воды… — выдохнул он.

— Что такое?

— Они пришли за вами, Маэстро. Они пришли за вами.

И после этих слов они действительно пришли. О, что это было за зрелище! Сверкающие ручьи обвились вокруг его щиколоток и голеней и, словно серебряные змейки, принялись подскакивать к его рукам. А точнее — к камню, который он сжимал в ладони. Видя их буйную радость и пыл, он вновь услышал смех Хуззах и ощутил легкое прикосновение ее пальцев, передавших ему синее яйцо. У него не было ни малейших сомнений в том, что она знала, к чему приведет ее дар. Скорее всего знала об этом и Юдит. Что ж, он побывал подручным матери, а теперь ему довелось стать исполнителем их воли. При мысли об этом отзвук смеха Хуззах невольно сорвался с его губ.