Читать книгу - "Большая книга ужасов. 54 - Елена Артамонова"

Незнакомец откинул свои на редкость блестящие темные локоны и указал куда — то вверх. Мой взгляд скользнул в том направлении, и я увидела сиявшую на потолке ярко-черную кляксу. Она была невелика по размеру, но явно таила в себе угрозу.

— Так постепенно исчезнет все. Времени осталось совсем немного. Учти, в комнатах может происходить все, что угодно. Когда ты решишь возвращаться, одна или с друзьями, то либо вновь окажешься в Коридоре, либо в другой комнате. Коридор ведет к жизни, в лабиринте реальностей — тупик. Тем не менее, все не так плохо, Виктория, помни — зло сильно, но несовершенно, в нем всегда можно найти трещинку.

Вдохновившись жизнеутверждающим напутствием Незнакомца в Черном, я отворила дверь… А за дубовыми створками бурлил карнавал. Небо переливалось всполохами разноцветных фейерверков, огни отражались в темных водах пруда, а на противоположном его берегу стоял шикарный, ярко освещенный особняк. На тропинке появилась мило беседующая парочка. Молодой человек имел личину розового упитанного поросенка, а лицо девушки скрывала полумаска в виде крыльев бабочки.

— Сударыня, вы не видели здесь юную особу с разноцветными волосами и серебряным колечком под левой бровью? — поинтересовалась я. — А может быть, вы встречали мальчика лет тринадцати, у которого на макушке всегда торчит хохолок из волос?

— Как я могу видеть?

Девушка сняла маску, и мне едва удалось сдержать испуганное восклицание — у нее не было глаз! Глазницы затягивала ровная румяная кожа. Мутантка хихикнула и умчалась в заросли сирени, увлекая за собой нерасторопного кавалера. Его третья нога мелькнула в воздухе, едва не задев меня по лицу. Надо признать, это был очень своеобразный карнавал…

— Я лицемерила, я всю жизнь лицемерила. — Две пожилые дамы подошли к воде. — И вот маска стала моим лицом. Доктора говорят — ее не снять, она вросла в череп. Миленькая маска, ты не находишь, дорогая?

— Очень мило, очень мило, но еще лучше она бы смотрелась без головы.

— Может быть, может быть, может быть… — Голова дамы закачалась, кажется, она до бесконечности собиралась повторять одни и те же слова.

Если бы я имела привычку плеваться, непременно бы сплюнула — эти уроды дурачили меня, отвлекали, тянули время. Надо идти вперед. Я решительно зашагала по влажной, осыпанной серпантином траве, а затем по мелкой ряби пруда, прямо к расцвеченному огнями особняку.

У лакея отсутствовала голова, но это уже не впечатляло. Миновав толпу уродливых гостей, я поднялась в зал. За белым роялем примостился аккомпаниатор в напудренном паричке, а перед инструментом стояла затянутая в корсет певица. Она распевала какую — то оперную арию на чистейшем итальянском языке. Примадонну звали Зинаида Логинова… Пока до меня доходило увиденное, Зизи кончила петь — нарядные мутанты аплодировали ей, не жалея ладоней.

— О, Барышева, добро пожаловать! Мы просто заждались…

— Тебе не кажется, что пора сматываться из этого сумасшедшего дома?

— Сматываться, когда мне рукоплещет вся Европа? Я же — примадонна. Знаешь, какой у меня ангажемент в Ла Скала?

— Постой-постой… — от таких речей голова шла кругом, — у тебя больше тройки по пению никогда не было и вообще…

— Я — звезда. Графы, герцоги, наследные принцы — все у моих ног. Сам курфюрст саксонский…

— Зизи, времени нет. Дома поприкалываешься. — Она только пожала худенькими плечиками, торчащими из громадного декольте.

Я повернулась к аккомпаниатору.

— Ну а ты, Юрка?

— Один лучик ее славы греет и меня.

— Да вы все свихнулись!

— Завтра начинается мое турне по Франции. А потом — Новый Свет. Роскошная каюта на «Титанике»…

Логинова направилась к зеркальной двери. Юрка вприпрыжку побежал за примадонной — камзольчик сильно жал ему в плечах. Я прекрасно понимала, что делать этого не следовало, и все же ринулась за ними…

Соленый влажный ветер ударил в лицо. Я стояла на скалистом берегу, а где — то далеко внизу виднелась группа живописно одетых бродяг, загружавших сундуками пару шлюпок. Двое пиратов, а я уверена, что это были морские разбойники, отделились от остальных и начали карабкаться по уступам, поднимаясь ко мне. Конечно же, в качестве капитана пиратского корабля Зинаида Логинова выглядела более естественно, чем в роли оперной дивы. Юрка Петренко, судя по всему, был юнгой, и эта роль его вполне устраивала.

— Пять тысяч чертей и одна акула, кого я вижу!

— А как же ангажемент в Ла Скала?

— Анга… что? Ты, Барышева, случайно не перегрелась на солнце? — Зизи ничего не помнила о предыдущем воплощении. Ей казалось, что она давным-давно промышляет пиратством. — Я возьму тебя в команду. В конце концов, ты неплохая девчонка и под моим чутким руководством вырастешь в отличную разбойницу.

— Но…

— Не благодари. Мало того, я поделюсь с тобой сегодняшней добычей. Видишь, ребята сундуки таскают, мы тут один городишко… — не договорив, она выхватила из — за пояса саблю и взмахнула ею перед моим носом. Солнце отразилось в широком лезвии, и солнечные зайчики запрыгали по лицу. — Короче, Черная Зизи не знает пощады, три акулы, ящик мертвеца и бочонок рома!

— Спасибо, конечно, но…

— Не перебивай! Черная Зизи еще не закончила. Добыча у нас богатая, выбирай, что хочешь — золото, драгоценности, тряпки. Но главное — тебе необходимо хорошее оружие. Юрка!

— Я здесь, капитан! — Петренко вытянулся по струнке и щелкнул каблуками.

— Ты сегодня захватил недурственный арсенал, не хочешь поделиться со школьной подругой? Мне та сабля понравилась, помнишь? Как друг и одноклассник…

— Видишь ли, Черная Зизи, — Юрка потупился, — я уже продал ее Одноглазому Полю за двадцать пять пиастров.

— Все деньги копишь, скупой рыцарь.

— Дело в том, что я не собираюсь всю жизнь работать пиратом. Соберу деньжат, вернусь домой, стану уважаемым человеком, женюсь, вложу капитал…

— Хватит! — Логинова сплюнула. — Только послушай его, Барышева. Могла ты предположить, что Юрка Петренко такой жмот и зануда! Эх, норд-вест тебя побери! Пошли на корабль, что ли…

Я чувствовала, как волны раскачивают шлюпку, слышала скрип весел, но уже находилась в каком — то ином месте. Где именно, я еще не разобралась, радовало только, что Юрка и Зизи были тут же, поблизости. Потемневшие бревенчатые стены, громадная русская печь, зажатая в изогнутом металлическом стержне лучина — кажется, нас занесло в крестьянскую избу. Черные пятна, гнездившиеся на месте икон, портили уютную атмосферу жилища, но все равно здесь было не так уж плохо. На лавке рядом со мной примостились двое — Зинаида Логинова и незнакомая девчонка, на год-полтора старше нас. С ее внешностью я бы не задержалась в школе, удрала бы в модели, плюнув на учебу. И она, и Логинова широко раскрытыми глазами смотрели на старуху, возившуюся с комком серой шерсти. Юрка Петренко устроился на печи рядом с жирным зеленоглазым котом и, кажется, дремал. К тому моменту, как я окончательно врубилась в ситуацию, старушка заканчивала рассказ: