Читать книгу - "Призрак прошлого - Людмила Белякова"

– Ага, голыми руками! – завизжал от восторга Павлючок. – Принес в киоск и ка-а-ак кинет в тетьку! Она в крик, под прилавок забилась, крысяк тот шнырь-шнырь, а мужик похватал с прилавка, что было, и деру!

– И что – не поймали его? – выпятил губу Андрей, сомневаясь.

– Как не поймать – она ж его как облупленного знает. Административку на него менты выправили, штраф. Но он же взрослый, не пацан… А пацанята – те быстро скумекали что и как, стали с мышкой на дело ходить.

Андрей почему-то представил себе компьютерную мышку и озадачился.

– Ага! – залился Павлючок. – Живоловку специальную купили – чтоб мышка живая была, не битая.

– Ох, Серега, у меня от тебя голова циркулем.

– Вы слушайте… Они выберут киоск или палатку, подальше от дома и где товар получше, подойдут и эту мышаку на прилавок выпустят. Мышка бегает, тетька в трансе, визжит, а они хапнут что получше, и ноги в руки. Здорово, да?

– Здорово-то здорово, а как потом той тете за товар расплачиваться? Она ж тоже не от хорошей жизни на улице торгует.

– Я не знаю, – признался Павлючок. – Накрутит, поди, на другой товар… Я сам этим не занимаюсь, честно.

Они прошлись еще немного молча.

– Мне идти надо, дядь Андрей. А то братан проснется.

– Да, конечно, ступай. Старайся, ладно? Быть хорошим.

– Я стараюсь.

Андрею показалось, что парнишка искренен. Или почти искренен. Или хочет думать, что старается быть хорошим…

– Ну и как там твой приятель? – спросила Валя, когда Андрей вернулся в редакцию.

– Робингудствует. Тырит только у богатых. Четко. Костик не отменялся?

– Вроде нет. Позвони спроси.

– Если я позвоню, он точно выклянчит у меня отпущение грехов. И статья если состоится, то с фотографиями из архивов Бороды.

– Ты прав, – потрясла кудряшками Валя и взялась за трубку. – Ты завтра утром как?

– А что?

– Мы ж с Михал Юричем на похоронах.

«Ух, надо ж настроение мне испортить! Ведь почти в порядке было!»

– Я посижу попишу. Все будет о’кей.

Костик, недовольный, с мятой физиономией и в несвежей рубашке, ввалился в помещение в три дня, заранее нудя, что у него всего два часа времени.

– До следующего кормления? – осведомился Андрей, вскидывая на плечо сумку.

– Да что ты понимаешь! – завелся фотокор.

– То, что мы едем на задание. Двигай!..

Андрей хотел уточнить, чем Костику следует двигать, но, поскольку в редакции был траур, прикусил язык.

Ехали довольно долго, скатываясь с шоссе на двухполоску, с нее – на сельский проселок. Фермерское хозяйство дало о себе знать огороженными проволокой изумрудно-зелеными выпасами, откуда на редкую здесь машину с любопытством поглядывали мордастые буренки и наряженные в одинаковые синие ветровки пастухи.

– По фирме работает мужик. Порядок, как в Голландии, – заметил Костик, вытаскивая камеру. – Притормози, друг, я панорамку сниму. Борода такие виды обожает.

Андрей, тихо в душе радуясь, что драгоценный коллега не ворчит, остановился. Костик сделал «крупешник» – портрет слюнявой бело-рыжей коровы, будто специально подошедшей к ограде, чтобы попозировать.

– А вы кто будете, господа?

К ним мелкими перебежками скакал пастух, мужичонка лет сорока, со следами былого алкоголизма на лице.

– К хозяину вашему едем, – улыбнулся Костик и щелкнул – как пристрелил – еще и пастуха.

– К Степанову, что ли?

– А у вас что – другие есть? – невежливо бросил через плечо Костик, обходя машину.

Отъезжая, Андрей заметил, что синий вынул мобильный телефон и куда-то позвонил.

– Ага, нас засекли.

– Не беда, – ответил Костик, – мы ж легально едем. Или нет?

– Легально. А тут даже система оповещения налажена.

– Хм, так, поди, эти коровы как нормальная тачка стоят. Есть за что бороться. К ним, представляешь, даже быков местных не подпускают, – хихикнул Костик. – Говняются… Не тот коленкор!

– А ты откуда знаешь?

– Да теща моя драгоценная здесь бухгалтером работает. Рассказывала.

– А как же насчет прибавления семейства? В смысле поголовья?

– Эмбрионы покупают за границей. Породистые. Приезжает иностранный специалист с термосом и пипеточкой… и того. Кап – и готово.

– Фу, жуть какая, – искренне осудил извращенную, пусть и современную практику Андрей. – Не наш метод, а, Костик?

– Не, не наш! – радостно подтвердил фотокор. – Мы не будем перекладывать важнейшую задачу на плечи хилого Запада!

– Не будем, нет!

Так, от души смеясь, они добрались до подворья Степанова. Дом в усадьбе был хоть и хорошим, двухэтажным, но не сверхшикарным.

– Да, трудом богатства не наживешь, – закряхтел Костик, вылезая из автомобиля.

– Ты не расслабляйся – может, наживешь.

– …А мне уже доложили, – хитро усмехнулся Степанов, пожимая им руки.

– Да мы знаем, – тоже чуть прищуриваясь, ответил Андрей. – Четко ваши бдят.

– И что вы от меня хотите узнать?

– Что вы нам расскажете об этих эпизодах с потравой, или как это называется. Это для нас. И хотите, сделаем для вас – в благодарность – фоторепортаж для какого-нибудь серьезного специализированного журнала. С картинками. Тут у вас так красиво…

– Красиво-то красиво, а только пришлось срочно электропастушки устанавливать, штат добирать после всех этих передряг. А с хорошими кадрами здесь напряг. Пьют!..

Степанов огорченно покрутил большой лопоухой головой.

«Устроюсь пастухом – в крайнем случае, – решил Андрей. – Мало ли что… Русалок пасти буду – красота!»

– Поедемте, я вам то место покажу.

Кажется, Степанову сейчас было даже приятно поделиться с кем-то своими бедами. Они сели во всепогодно-внедорожную «Ниву», и Степанов повез их прямо по траве, через редкий кустарник, уж вовсе без дороги. Ехали недолго – минут десять.

– Во-о-от, – с явным осуждением произнес Степанов, поджидая, когда Андрей с Костиком выберутся из машины.

«Ох, что-то я сейчас увижу?»

Они подошли к фермеру, стоявшему к ним спиной и озиравшему окрестности. Андрей сделал еще несколько шагов и оказался на гребне довольно высокого холма. Дальше следовал длинный пологий склон, а в низинке, в бахроме из камышей, поблескивала речка, неширокая и темноводная.

– Вот туточки, на берегу, мои бяшки и паслись. Один раз их кто-то распугал – едва собрали, другой раз потом вообще подрали… Смотреть страшно было… Как будто со злости рвали.