Читать книгу - "Предание Темных - Кейси Эшли Доуз"

Вдвоем мы действительно без труда переносим чемодан в соседнюю комнату. Тут стоит диван, какой-то столик..

– Это комната Илинки, да?

– Ага – кивает Сандра – но когда приезжаю, диван раскладываем и спим тут вместе. А отец в соседней.

– А Милли где тогда спала? Одна в летнем домике? – ужасаюсь.

– Нет, что ты. Отец же сейчас не ночует, я же говорила. Она спала в его комнате. Я предлагала лечь с ней на всякий, но она заявила, что не маленькая и темноты не боится – улыбается Сандра – ну знаешь, она и правда у тебя классная.

– Ага, это видят все.. кроме меня. Может, она просто нарочно это от меня утаивает до последнего, дабы потом так развернуться, чтобы я обалдела какой бриллиант рядом с собой не замечала.

Сандра смеется и, опустив чемодан, кивает:

– Переодевайся и подбегай.

Она уходит, прикрыв за собой дверь, и я пару мгновений осматриваюсь. Да, эта комната разительно отличается от той, где я переодевалась последний раз. Здесь никаких мрачных одеял, никаких черных рам, никаких огромных окон, которые при этом будто бы поглощают весь свет на границе стекла и не дают ему проникать в помещение..

Эта комната намного меньше, намного проще.. но вместе с тем намного светлее и, как по мне, намного уютнее. В этой бы комнате, как мне кажется, я бы даже не подумала ночью закричать благим матом от раскрывшейся из-за ветра оконной рамы. Скорее, может, рассмеялась бы – или в крайней случае разворчалась, если бы этот грохот меня разбудил.

Это место не вызывает чувства опасности и потребности быть в постоянном состоянии готовности к чему-либо.

Я наклоняюсь и расстегиваю старую молнию своего чемодана, уже решив, какие шорты на себя натяну.. но то, что вижу первым делом, открыв его, заставляет меня усомниться в собственном рассудке.

Я тупо гляжу на скрученные полотна, что в таком виде занимают места не больше, чем листы бумаги – будто бы пытаясь сообразить, может ли это быть что-то еще и клала ли я их сюда.

Нет.

Я точно помню, что не клала –потому что я даже не вытаскивала их из тубы. Я посмотрела на тубу, все для себя решила и вышла. А чтобы они оказались тут в таком положении – их надо было не просто вытащить из тубы, а после этого уже иным образом скрутить, и засунуть сюда.

Что, между прочим, могло сослужить картинам плохую службу – ведь я не знала, что они тут, и не соблюдала никакой осторожности со своим багажом. Да что говорить, черт возьми, если бы не Ноэ – этот чемодан еще на крыльце кувырком бы полетел со ступеней, и тогда бы от полотен точно остались только рожки да ножки!

Знал ли об этом Локид?..

Я аккуратно вынимаю из чемодана все три полотна – здесь оказывается даже портрет Хасана, работу над которым я уже давно закончила.

Разворачиваю их и поочередно проверяю на целостность. Либо судьба, либо слепое везение – но все три полотна оказываются не поврежденными в процессе этой, иначе не назвать, варварской транспортировки.

Однако, под ними, так же на самом верху, я замечаю еще какой-то небольшой клочок бумаги.

Беру его, разворачиваю и вижу размашистый почерк с характерными завитушками:

«Пожалуйста, возьми картины. Они твои.

И всегда были твоими.

Влад».

-4-

Тупо смотрю на это послание из десяти слов, точно оно написано мало того что на иностранном, так еще и на каком-то древнем, неизвестном миру языке.

Однако, все-таки смысл до меня доходит долго.

Я бы, наверное, пялилась на эту бумажку весь день, если бы не услышала, как вновь хлопает дверь, возвещая о возвращении Лео уже со его чемоданом.

Выходит, Влад, уже когда я собрала вещи, зачем-то подложил мне эти картины? Более того, он знал, что несмотря на его заверения, я все равно их оставлю, и выловив момент – просто втихоря всунул их мне в чемодан?

Но я ведь всегда была с чемоданом, когда он мог успеть?

А, нет..

Не всегда.

(.. я опускаю тяжеленный чемодан на пол, подперев его о стену, чтобы он не упал, после чего захожу в комнату милли..)

Очевидно, он успел это провернуть, пока я собирала вещи сестры. Но там же была такая тишина, я бы услышала малейшие шаги или шум, а уж тем более, если бы кто-то пытался расстегнуть, а после заново застегнуть мое старую, как тапок деда, молнию чемодана. А если бы не расстегивать в холле – то это надо было куда-то перенести сам чемодан, тогда бы я..

Тогда бы ничего.

Учитывая способность Влада и Локида к максимально бесшумному, при надобности, передвижению, я могла ничего и не услышать.

Выходит, он выждал момент. Когда я зашла в комнату сестры, он взял мой чемодан, затащил его обратно в мою комнату, вытащил полотна из тубы, скрутил их, запихал в мой чемодан, застегнул..

А нет. Написал записку (или уже принес написанную), положил ее к полотнам и только тогда застегнул чемодан. После чего так же бесшумно вытащил его обратно в коридор, поставил на то же место и даже точно так же облокотил на стену, после чего ретировался и потому, когда я вышла уже с чемоданом сестры – холл оказался все так же девственно пуст.

Сложно такое провернуть, учитывая, что я собиралась быстро и беря во внимание лишь полуприкрытую дверь рядом находящейся комнаты Лео, в которой тот так же активно возился.

Сложно.. а главное непонятно – зачем?

Еще и как странно написана записка..

Вновь смотрю на клочок бумаги, от которого, кажется, все еще даже веет дорогим мужским парфюмом.

«Пожалуйста, возьми картины. Они твои.

И всегда были твоими.

Влад».

«Пожалуйста».. немного странное обращение к человеку, которого пятью минутами ранее написания он сам же выставлял за порог с грубыми условиями, сверкая глазами.

Учитывая, как он это делал и что говорил – после такого не говорят «пожалуйста». После такого если и намереваются что-то пихнуть, то говорят «взял, иначе еще раз отхватишь».

Ну или что-то вроде того.

Пожалуйста можно сказать, только если тебе самому очень надо, чтобы человек прислушался к просьбе/требованию. Но зачем, в самом деле, ему так приспичило, чтобы я забрала картины с собой?

Мало того – он упоминал об этом раз пять, пока выпроваживал меня. Так еще и потом, заметив, что я не внемлила его просьбам – сам их скрутил и запихал мне в чемодан.

Глядя на эти полотна, что теперь разложила на кровати Илинки, я испытываю очень противоречивые чувства.

С одной стороны – это безмерное облегчение и радость оттого, что полотна вновь со мной. Что я вновь могу продолжить работать с ними хоть сегодня, и вновь погрузиться в прошлое, и вновь узнать, чем обернулся самодурский указ Мехмеда о расформировании обученной гвардии, в составе которой Аслан и..