Читать книгу - "Демон отверженный - Ким Харрисон"

— Номер дела? — спросил наиболее сообразительный из двоих, когда Ал потянулся к двери.

— Эй! — ожил другой. — Тебе же полагается быть в тюрьме?

Ал усмехнулся ему, и рука в белой перчатке сжалась на деревянной ручке, затейливо вырезанной в виде голой извивающейся женщины. Класс.

— А твоя мама так хотела, чтобы у тебя были мозги, — ответил Ал и так рванул на себя дверь, что она ударила охранника в лицо.

От гневного рычания я отшатнулась, но Ал взял меня под локоть и шагнул вперед — гордо задрав нос, сверкая пряжками на сапогах, раздувая бархатные фалды.

— Да, умеешь ты обращаться с чиновниками, — сказала я, почти задыхаясь в попытке не отстать. Тащиться ленивым шагом здесь не годится. Мне самой случалось врываться в кабинеты: это надо делать быстро, чтобы миновать запрограммированных инструкциями идиотов и найти кого-нибудь разумного, кто оценит твою наглость. Кого-нибудь, кто до смерти хочет на что-нибудь отвлечься от надоевшей рутины. Кого-нибудь… Я присмотрелась к табличке, перед которой остановился Ал. Кого-нибудь вроде Даллкаракинта. Да что же это такое у демонов с именами?

Стоп, секунду… Дали, Даллкаракинт… это не тот, под ноги которому Ал хотел швырнуть мой труп?

Ал открыл дверь, втолкнул меня внутрь, захлопнул дверь ногой, оставив бушующий ропот в холле. Начиная ориентироваться в обстановке, я подумала, не запер ли он дверь. Это предположение подтвердилось, когда грохочущая дверь продолжала грохотать, и на ее месте не появился здоровенный страшный демон с разбитым носом.

Я прищурилась, пошатнувшись на… на песке? В изумлении я подняла голову к шевелившему мне волосы искусственному бризу, пахнущему водорослями и жженым янтарем. Я действительно стояла на пляже под жарким солнцем. Дверь превратилась в кабинку для переодевания, справа налево до изломанного прибоем горизонта тянулась дощатая эстакада. Прикрытый навесом причал уходил в зеленоватую воду. А в конце причала стояла большая платформа, где сидел за столом мужчина… ну, да, демон, конечно, но выглядел он как импозантный — лет этак пятидесяти — руководитель крупной компании, который в отпуск вместо ноутбука прихватил письменный стол. Перед ним в шезлонге с поднятой спинкой сидела женщина в лиловом сари. Вещее зеркало у нее на коленях сверкало на солнце, отбрасывая зайчики на изнанку навеса над столом. Это его фамилиар?

— Bay! — воскликнула я, не в силах оглядеть все сразу. — Но это же не настоящее?

Ал оправил на себе фрак и потащил меня на настил.

— Нет, — ответил он под цоканье наших каблуков по дереву. — Пятница сегодня, форма одежды свободная.

Боже ты мой, солнце, проникающее под навес, даже греет, подумала я, когда мы вышли на причал и зашагали по нему.

Вообще-то, если ты демон и сила у тебя безграничная, почему не создать в кабинете иллюзию Багам?

Ал дернул меня вперед, когда я задержалась посмотреть, есть ли в воде рыба, и я тихо пискнула, влепившись головой в переливающееся сияние.

— Тихо, тихо, — успокоил меня Ал, и я оттолкнула его руку. — Не придашь ли ты себе приличный вид? Перед судом следует одеться в лучшее, что у тебя есть.

У меня зачастил пульс — я сообразила, что пришла в своих рабочих кожаных штанах, волосы завязаны лентой на затылке, а на ногах — вызывающего вида сапоги. Зато вот лиловый шарф вокруг талии — новый.

— Если хочешь все тихо-мирно, может, ты выбрал не лучший для этого способ, — сказала я Алу, когда этот тип за столом с досадой откинулся на спинку стула, увидев нас, а женщина убрала руку с зеркала.

— Расслабься. — Ал подтянул меня ближе к себе, в запах жженого янтаря, и мы почтительно остановились на круглом коврике, брошенном на шероховатые доски перед столом. — Меня сегодня утром должны выгонять — они были бы разочарованы, если бы я ничего театрального не выкинул.

Что-то серое шевельнулось в залитой солнцем шлюпке возле причала, и я посмотрела в ту сторону.

Господи, это был Трент! Он был выцветший, худой, покачивался на солнце на фальшивых волнах, а когда меня увидел, налитые кровью глаза вспыхнули ненавистью. Но он же должен знать, что я пришла его выручить. Или не понял?

Демон за столом вздохнул, и я стала смотреть на него. Как-то очень правильно он выглядел в этой пахнущей бримстоном, прохладной и свежей тени навеса, за столом, установленным над водою, с чашкой кофе и стопкой папок. Из-под стола красного дерева торчали пляжные шлепанцы, гавайка не скрывала волосатой груди. Отложив письмо, он досадливо повел рукой:

— Ал, ради столкновения двух миров, какого черта тебе надо в моем офисе?

Ал просиял, что демон узнал его, выпрямился, поддернул кружева на манжетах, шаркнул сияющими ботинками по настилу.

— Поднять твой статус, дорогой мой Дали.

Дали откинулся на спинку кресла, посмотрел на женщину, молча ждущую указаний.

— До того или после того, как я тебя за шкирку выкину на поверхность? — спросил он озабоченным тоном и грубым голосом. Глянул на меня, презрительно надул губы. — У тебя ничего не осталось, чем кого-то куда-то поднимать. Если ты ее убьешь перед судом, это не будет оправданием, что ты ее учил копить энергию линий и позволил ей бегать без какого бы то ни было принуждения держать язык за зубами.

— Э, нет! — перебила я, не желая оставлять такое недоразумение. — Я была под принуждением держать язык за зубами. И Кери тоже. Чертова уйма принуждений была на меня навешана. — Ал стиснул мой локоть и оттащил меня на шаг назад, но я успела добавить: — Вы понятия не имеете, под каким мы были принуждением!

— Ты не совсем правильно понял ситуацию, о досточтимейший задолиз, — сказал Ал, стиснув зубы в ответ на мою вспышку. — Я скорее сдохну, чем отдам суду Рэйчел Мариану Морган. Я пришел не убить ее, а требовать, чтобы с меня сняли обвинения в необычайной глупости.

Шок от обращения «досточтимейший задолиз» сменился изумлением по поводу закона против необычайной глупости, и я подумала, как бы нам такой закон провести. Потом вспомнила Трента и толкнула Ала локтем.

— А, да, — добавил демон, — я еще хотел бы, чтобы фамилиара моей ученицы выпустили из-под стражи. У нас намечается трудный день, и нужна будет его помощь. Да и обучать его надо, и быстро!

Трент в лодчонке с трудом поднялся и залез на скамейку — медленными движениями, будто у него все болело. Вокруг шеи у него шла красная лента, как у собачки. Я удивилась было, почему он ее не снимет, потом увидела его пальцы — красные и опухшие, и решила, что ему этого не позволяют.

Дали отодвинул бумаги, глянул на женщину.

— Очень красиво пытаешься увильнуть от ста лет общественных работ, но у тебя ничего не осталось. Пошел вон.

Я обернулась к Алу — у него лицо окрасилось новым оттенком багрянца.

— Общественных работ? — спросила я. — Ты же мне говорил, что тебя собираются изгнать на поверхность?