Читать книгу - "Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев"

Читатель оказывается на настоящих советских похоронах, знакомится с не менее настоящей «гестаповкой» и узнаёт часть жуткой правды.

Комья напоенной влагой глины тяжело шлепались на крышку гроба. Алый сатин, которым была обита скромная небольшая домовина, еще до погружения в могилу успел пропитаться моросящей с неба серой дрянью и теперь имел вид задрипанный и жалкий. Так же убого выглядел и почетный караул из заморышей в рыжих галстуках, которые дрожали от сырого, пробирающего до костей ветра, выстроившись редкой цепочкой вдоль неровной кромки ямы.

Вдруг все пришло в движение: и жиденькая толпа провожающих покойника в последний путь, и цепочка пионерского почетного караула. Между оградками, заунывно подвывая, металась тощая поджарая тень. Цепочка красных галстуков распалась. Пионеры горохом рассыпались между могил, на ходу подхватывая комья земли и швыряя в затравленно метавшуюся псину. Вялые окрики учителей потонули в задорном боевом кличе маленьких зверят. Дети. Цветы жизни.

Внезапно все закончилось. Ребятишки снова возвращались в строй, на ходу поправляя галстуки и превращаясь из малолетних извергов в примерных пионеров. Куда подевалась несчастная шавка, никто так и не понял. Убежала, поди. Последнее, что он рассмотрел, – это как один ловкий парнишка подбил ей палкой лапу. Но и на трех ногах можно ускакать далеко…

Когда могила была закидана землей, венки возложены и речи произнесены, он неслышно вышел из тени деревьев, и в тот же момент на сером пасмурном небе выглянуло солнце, заиграв на его невзрачных одеждах множеством солнечных зайчиков и подсветив желтый ежик волос вокруг головы. Его появление порядком напугало немногочисленных посетителей скорбной церемонии прощания. Кто-то из женщин даже вскрикнул от неожиданности. Но он легко прошагал вперед и проговорил:

– Я старший следователь по особо важным делам облпрокуратуры Казарин Артем Сергеевич. Разрешите задать вам несколько вопросов. Как к вам можно обращаться?

– Изольда Генриховна, – лядащая дама неопределенного возраста, которая, как явствовало из холодной и взвешенной речи, которую он только что прослушал, была классной руководительницей покойной, удостоила его ледяным взглядом. – Полагаю, вы могли бы найти более удачные время и место для ваших вопросов.

Артем не стал объяснять, что в «более удачное время» он отлеживался в больнице с огнестрельным ранением. Пуля прошла по касательной, прочертив не слишком глубокую борозду на казаринской лопатке, но несколько неприятных моментов ему все же пришлось пережить. Хотя старшина, только вчера переведенный в обычную палату из реанимации, да и вся областная милиция, пожалуй, даже сочли такой оборот удачным. Человек, похитивший табельный «стечкин», сразу же после выстрела выкинул оружие на асфальт возле морга и скрылся в неизвестном направлении. Оружие было оперативно изъято лично майором Стрижаком, и никто от него серьезно не пострадал. А все могло выйти и гораздо хуже. Сам Казарин провалялся на больничной койке ровно сутки, после чего не выдержал и запросился у врачей на волю. История с безобразной выходкой фанатиков возле городского морга к этому времени как-то сама собой заглохла. Теперь о ней напоминало только противное тягучее ощущение в области левой лопатки.

– Скажите, как относились к Лене одноклассники? Как у нее были дела с учебой? С поведением? – спросил Казарин училку.

– Относились – отлично! С учебой – прекрасно! С поведением – замечательно! – отрезала классная дама, ясно давая понять, что ни на какие вопросы она отвечать не желает.

«Ей бы прекрасно пошла эсэсовская форма», – ухмыльнулся про себя Артем.

– А какая обстановка была у Лены в семье? С кем в последнее время сожительствовала ее мать? – не сдавался он, однако. – А сама Лена ни с кем не встречалась из класса или, быть может, вне школы? – добавил осторожно Казарин.

– Молодой человек. – Чертова стерва презрительно взглянула на Артема поверх бериевского вида очков. – Вы забываетесь! Если вам нужны грязные сплетни – вы обратились не по адресу. Я – советский педагог, а не сексот!

Дальнейший разговор не принес ровным счетом никакой пользы. Училка ни за что не желала оказывать помощь следствию, упорно сыпля заученными словами и фразами: «характеризуется положительно, училась на отлично, поведение демонстрировала примерное, нет, не знаю, я – педагог!». Наверное, из надписей в школьном сортире Казарин мог бы узнать больше, чем из беседы с этой мегерой. Все, что он сейчас услышал, вмещалось в серые картонные корочки личного дела ученицы пятого класса Плотниковой Елены.

Артем прекрасно знал этот тип «советского педагога». Понятие «наказать» для таких означало «публично унизить», главными воспитательными методами служили обзывания и оскорбления, а любимым развлечением – втягивание всего класса в травлю бедолаги, которому не повезло навлечь на себя немилость небожительницы с указкой. Кстати, Казарин давно заметил, что у особо вредных училок и имена всегда какие-то противные, не настоящие, как будто взятые из книжек про гестапо.

Но как же все-таки узнать координаты последнего мужика Вальки фон Кот в пространственно-временном континууме? Таинственный «француз» Жан не давал Артему покоя. Сама Валька, после тщетных попыток Стрижака разговорить ее, была госпитализирована в состоянии жесточайшего алкогольного делирия – добиться от нее чего-либо в ближайшее время не представлялось возможным. Соседи также не рассказали ничего вразумительного.

Поняв, что здесь ему тоже ничего не светит, Казарин попросил гестаповку Изольду Генриховну познакомить его с директором – невнятное выступление этого мужика ему тоже пришлось вытерпеть, стоя в тени кладбищенских сосенок. Дама энергично ухватила Артема под локоток и подтащила к лысоватому толстяку, похожему на мультяшного Винни-Пуха:

– Вот, Прохор Тихоныч, товарищ из прокуратуры, интересуется…

И так же энергично заковыляла прочь на своих тощих деревянных ходулях, которые, казалось, скрипели при каждом шаге.

Оттеснив толстомясого в сторону чахлой аллейки, Казарин сразу взял быка за рога: