Читать книгу - "Знахарь - Александр Павлович Сапегин"

опустившемся на землю Владимиром, принялся крутить в руках свежесрезанную ветку тальника, которой так и подмывало отхлестать дурного мальчишку в пяти метрах от себя. Вдумчиво, с оттягом, да по заднице, чтобы ум, вбитый в тыловые ворота, плотно осел в безмозглой головёнке, а не вылетел через уши.

Ожегши казака лукавым взглядом, поганец, тихо хмыкнув, принялся раскладывать выкопанные корешки и сорванные осенние травы на чистой тряпице с таким видом, будто ничего не происходит.

«М-мать!»

Трофимыч с трудом взял себя в руки, несколько раз по-бычьи раздув ноздри. Раздражение никак не желало уходить, подпитываемое нарастающим бешенством. Тут голову в пасть льву приходится совать, чтобы этот дурак опять куда-нибудь не вляпался, а ему как об стену горох, всё на своей волне обретается. Нет что б на землю спуститься! Не понимает, дурной, что пережуют его и выплюнут и до конца жизни теперь из этой паутины не выбраться. Увязнет коготок и хана птичке. Взять их с Маккхалом, к примеру: сколько они уже на крючке дёргаются?

Хрясь!

Отбросив в сторону обломки ветки, Трофимыч вытер о штанины мокрые от сока руки.

— Я знаю, что делаю, — аккуратно, мягкой кисточкой отряхнув землю с корешков, обронил Владимир. — Низкий вам обоим поклон за беспокойство, но не стоило вам влезать во всё это.

— К-ха! Значит, это мы влезли⁈ — рыкнул Трофимыч.

— Х-м, — Владимир отложил кисточку в сторону. — Давно следовало поговорить, да всё недосуг был и не место.

— А сейчас, стал быть, звёзды сошлись и досуг с местом образовались, так что ли? — ядовито капнул хиной казак.

— Оглядись? — Владимир вытянул ноги и облокотился спиной на тонкий ствол молоденького дуба, незнамо как затесавшегося в сосновый бор, со всех сторон подпёртый густыми зарослями орешника. — Что ты видишь, Трофимыч? Ну, кроме бдящего за кустами Маккхала?

Оглянувшись и пожав в непонимании плечами, казак, всем видом показывая, что требует объяснений, вновь уставился на молодого побратима, безмятежно нюхающего пучки трав.

— Сверху мы укрыты кронами и невидимы для сторонних наблюдателей, использующих коптеры или спутники и способных читать по губам. Посторонних «топтунов» в округе я не чувствую, к тому же шум ветра глушит звуки, которые можно снять с помощью аппаратуры, а телефоны мы оставили в рюкзаке у ручья. О полезных свойствах текущей воды ты прекрасно знаешь без меня. Поэтому, да — звёзды сошлись.

— Огонёк, тебе никто не говорил, что ты параноик?

— Здоровая паранойя в умеренных дозах полезна для жизни, — абсолютно без усмешки проговорил Владимир, отбрасывая в сторону зелёные былинки, забракованные по одному ему известным признакам. — Ещё раз повторю, я знаю, что делаю. Тут мы с Ворожеей стоим друг друга.

— В каком смысле? — Трофимыч даже привстал с насиженного места.

— Она использует меня, я использую её и подвластные ей ресурсы, при этом она знает, что я знаю, что она знает и далее по кругу.

Крякнув от прозвучавшего откровения, Трофимыч покачал головой:

— «Она знает», ты знаешь, охренеть как круто, круче крутого яйца. Гляжу, от скромности ты не умрёшь. Огонёк, с таким подходом тебя хищные жабы из государственного болота в один присест схарчат и не подавятся. Смотри, как бы твоё самомнение не подвело хозяина. Ладно только тебя, ты же сестру, Джу и мелких под монастырь подведёшь. Ворожея может раздавить тебя как комара.

— Я стараюсь. Это ответ на первую половину твоего завуалированного вопроса, также как и я её — это ответ на вторую. Прежде, чем ты начнёшь сомневаться в моём психическом здоровье, спрашивать всё ли в порядке с моей головой и советовать профильные заведения, я хочу поинтересоваться — тебе Маккхал про Колываниху всё рассказал? — Дождавшись кивка, Владимир продолжил:

— Ещё вопросы остались? Ничего, что я так, полунамёками? Просто даже тебе я не не могу, да-да — не не могу, а не хочу вываливать всю правду, чтобы лишним не грузить. А если ближе к телу, понимаешь, нам с Ворожеей есть, что предложить друг другу и в данный момент она выступает в роли просящей стороны. Знаешь, Трофимыч, я ведь не один такой уникальный на Руси матушке. Моих мелких гавриков ты видел, а иголки Джу на собственной шкуре испытал. Анюта и мелкий паразит с шилом в причинном месте исцеляют наложением рук. Мишу, ещё одного мелкого вьюна, через пару лет можно будет вместо ходячего диагноста использовать, а Валя Корнева через те же два года станет непревзойдённым мастером целебных заговоров, да и травница она от бога. О Джу я уже не упоминаю. С ней и так всё ясно. Я детишек собираю и обучаю не для того, чтобы они угодили в лапы спецслужб. Их дар может убивать и дарить жизнь. Я учу второму, но так сложилось, что учителей у нас раз-два и обчёлся. Их совсем нет, если разобраться. Ни наставников, ни методик, а набираться опыта методом «тыка», как выясняется, совсем не вариант. Те бабули и дедули, что есть по глухим деревням, приняли дар от предков и пастыри из них не очень — хреновые, если честно, поэтому уникумов, подобных Анюте или Джу, которых найдут люди Ворожеи, так или иначе приведут или отправят ко мне.

— Огонёк, — Трофимыч качнулся вперёд, — не объяснишь мне, старому пню, а ты откуда это знаешь? Не скрою, я читал твоё дело, имел доступ в своё время, и то, что написано в бумагах серьёзно отличается от реальности.

— Память, Трофимыч, — не глядя, Владимир споро укладывал пучки в специальный рюкзак-переноску.

— Память? — выгнул бровь и встопорщил усы казак.

— Да, память предков. Не спрашивай, как, я помню жизнь некоторых из них. Не во всех подробностях и мелочах, естественно. Ты вот помнишь, на какой горшок ходил в ясельной группе детского сада? Нет? И мне этого не надо, но, главное, я могу воспроизвести в голове основные события из их жизней без усилий. А если потрудиться и посидеть в медитации… Опыт поколений за несколько тысяч лет… Сам понимаешь, здесь не просто баран чихнул. Да будет тебе известно, в те далёкие времена методики обучения