Читать книгу - "Церемонии - Т.Э.Д. Клайн"

Так было не всегда. Она родилась, как говорили в Братстве, «одаренной»: время от времени ей случалось сделать некое смутное предсказание, случайную счастливую догадку или прочесть потаенную мысль при взгляде на лицо человека; но это умели многие женщины в ее семье. До нее были и другие.

Троэты были людьми некрупными и больше интересовались учением, чем фермерством, что обособляло их от остальной общины. Но в каком-то смысле им досталась иная сила, чем фермерам. Как ни странно, этой силой, как правило, обладали женщины, и выражалась она не в противопоставлении себя природе, не в бесплодных попытках ею управлять, но в своеобразном повседневном союзе с ее законами. И в ответ природа вознаграждала их, женщины в семье Троэт – по меньшей мере, одна или две в каждом поколении – имели особенное чутье, как будто куда лучше фермеров понимали особенности важнейших процессов: дождей, грядущих ветров, циклов жизни растительности, сменяющихся времен года и фаз луны. Миссис Порот помнила, что ее бабушка по материнской линии, похороненная под фамилией Бакхолтер, но урожденная Троэт, умела читать погоду по петушиному крику или по углу солнечных лучей и между делом говорила о «неприметных знаках», на которые другие не обращали внимания. Она не могла объяснить свой дар. Когда ее спрашивали о нем, – как делала, будучи еще ребенком, внучка, – пожилая женщина лишь пожимала плечами и отвечала, что у нее просто «другой способ смотреть на мир».

Сама миссис Порот, как считалось, унаследовала некоторые способности от своей бабки; ребенком она смутно начала понимать, как заставить мир говорить с ней запахами и оттенками цветов, формой листьев или облаков. В ее талантах не было ничего особенного – до тринадцатого лета ее жизни, когда, подчиняясь необъяснимому порыву, она в день похорон бабки забралась по лестнице на чердак дома старой женщины и нашла Картинки.

Неумелые рисунки были выведены яркими карандашами и мелками на дешевой, пожелтевшей и хрупкой от старости бумаге – такие мог нацарапать девятилетний ребенок. Судя по всему, с тех пор прошло по меньшей мере полвека.

Распахнув глаза от изумления, девочка разглядывала одну картинку за другой и чувствовала, как внезапно сильнее забилось ее сердце. И хотя они были неумелыми, изображения выделялись на фоне растрескавшейся, пожелтевшей бумаги с ужасающей ясностью. Двадцать одна Картинка, каждая на отдельном листе – и все они внушили девочке невыразимый ужас, каждая по-своему. Было там белое, похожее на птицу создание с окровавленной грудкой, оно явно умирало. Был омут с черной водой, под поверхностью которой что-то таилось. Бледно-желтая книга, толстая и отчего-то отвратительная. Невысокий земляной холм странной формы, сатанински-красное солнце, холодная, гнетущая луна и круглый белый предмет на черном фоне, который девочка поначалу приняла за еще одно небесное тело, какую-то планету или луну, но в конце концов с содроганием осознала, что это громадный, круглый, лишенный век глаз.

Некоторые изображения были столь странными, что она не могла понять их смысла. Например, тонкая и черная вроде бы палка. Или существа, похожие на собак, но так дурно нарисованных, что нельзя было сказать наверняка. Или нечто одутловатое – то ли свернувшийся червь, то ли улыбающиеся губы. Еще на одном рисунке было что-то темное и бесформенное в окружении неопределенной мертвечины и гниющих листьев. Как будто ребенок пытался нарисовать существо, о котором слышал, но никогда не видел собственными глазами.

И каждая Картинка вызывала невероятные воспоминания. Еще более странным было изображение трех кругов, один в другом, с красной чертой поперек. Оно отчего-то казалось почти болезненно знакомым. Другие были еще хуже: ужасающая сцена, целиком нарисованная белым, другая – черным; уродливая форма, должно быть, роза, но отчего-то с зубами; и дерево, на котором сидит существо, глядит и манит к себе.

Девочка знала, что манит оно ее. Комната начала опрокидываться. Девочка начала соскальзывать, падать, мир завертелся вокруг нее, подтягивая все ближе к ужасной твари на дереве…

Несмотря на головокружение, у нее хватило сил спрятать чудовищные Картинки, сунуть их под стопку старых бумаг. Только потом, едва разбирая дорогу, почти в бреду она спустилась по лестнице.

Когда через несколько минут родственники отыскали лежащего без чувств ребенка на площадке второго этажа, все решили, что она упала. Девочку перенесли в бабушкину спальню и уложили на кровать покойницы. Кое-кто чувствовал себя неуютно, используя комнату столь недавно умершей женщины, и один из младших братьев вслух предположил, что его сестра могла упасть после того, как увидела на чердаке призрак бабки. Но члены Братства были в первую очередь людьми практичными и не придавали значения подобным опасениям. Они знали, что могут не бояться привидений.

Девочка пролежала весь день как заколдованная, от ее слабого дыхания едва колыхалось поднесенное к ноздрям гусиное перо. Лицо превратилось в неподвижную маску. Когда кто-то поднял ей веко, оказалось, что глаз закатился так далеко наверх, что виднеется только белок, как будто ребенок пытался заглянуть внутрь собственного черепа. Семья только что похоронила одну родственницу и теперь боялась за жизнь девочки. Ее родные много часов провели в молитвах, упрашивая Господа удовлетвориться старой благочестивой женщиной, которую Он только что призвал к себе, и пощадить никчемное дитя. Но если небеса услышали их мольбы, они не подали виду.

Беспамятство продлилось всю ночь до утра; в жаркий и безветренный день дом превратился в печку. Члены Братства собрались на первом этаже, вытирали пот со лбов и молились за душу девочки. Многие уже мысленно готовились к новым похоронам. Кое-кто гадал, не наказание ли это всего клана Троэтов за их своеволие.

И так продолжалось до вечера, когда девочка внезапно села в постели с широко распахнутыми глазами и напугала собравшихся вокруг постели людей криком: «Жжется, жжется!» Ее тут же объявили выздоровевшей, а внезапное пробуждение посчитали лишь завершением кошмара. Семья с облегчением обнаружила, что, несмотря на ее слова, жара у девочки нет.

Но она была уверена, что кошмар не был сном. Пока она лежала в бабкиной постели, ее преследовали видения, сцены убийства. Девушка, девочка вроде нее самой вот-вот погибнет где-то совсем рядом с Гилеадом. В видениях были свет, дерево и странный рисунок с кругами…

Путаные рассказы ребенка не отмели немедленно: зная, что Господь время от времени позволяет человеку заглянуть в будущее, Братство очень серьезно относилось к подобным предостережениям. Но в бессвязном лепете трудно было отыскать что-то определенное. Дерево? Всего в полумиле от дома растут тысячи деревьев. Девушка? Это может быть чья угодно сестра или дочь. Что же до рисунка, как вообще разобрать, о чем речь? Едва ли можно было что-то предпринять на основании столь неясного пророчества.

И в конце концов она сдалась. Может, правы ее семья и остальные. Может, все это действительно всего лишь кошмар, навеянный найденными Картинками – а их существование девочка старательно скрывала.

Через два дня группа охотников нашла в части леса под названием Закуток Маккини подвешенное на дереве полуобгоревшее тело девушки из соседней деревни.