Читать книгу - "Институт - Стивен Кинг"

– Ш-ш, – осадила его Айлин.

– Однако играет он с энтузиазмом, – продолжал Грир. – Ему нравится спорт, и он не считает, что напрасно тратит время. Причем на поле парень держится уверенно, прекрасно ладит с игроками. Он не интроверт и не имеет никаких эмоциональных или психических проблем. Люк – рядовой американский подросток, носит майку с любимой рок-группой и бейсболку задом наперед. Возможно, в обычной школе ему пришлось бы чуть труднее – он бы там просто заскучал, – хотя вряд ли он испытывал бы серьезные проблемы. Наверное, стал бы самостоятельно изучать то, что ему интересно. – Грир поспешно добавил: – Я не предлагаю проверить это на практике, не подумайте!

– Ну что вы, мы так рады, что он здесь учится, – сказала Айлин. – Очень рады! И мальчик он славный, добрый. Мы его безумно любим.

– А он любит вас. Дети с таким блестящим умом встречаются редко. Социализированные, психически здоровые вундеркинды, которые видят и воспринимают не только свой внутренний мир, но и окружающий, – просто огромная редкость.

– Если все хорошо, зачем вы нас пригласили? – спросил Герб. – Конечно, мне очень приятно слышать дифирамбы в адрес моего сына. И кстати, я до сих пор могу разделать его под орех в КОЗЛА^[8] – хотя бросок крюком у него неплохой.

Грир откинулся на спинку стула. Он больше не улыбался.

– Мы вас пригласили, потому что не можем дать Люку ничего нового – и он это знает. Он интересуется уникальными темами, которые изучают только в университетах, да и то не во всех. Например, он мечтает поступить в Массачусетский технологический институт в Кембридже и учиться там на инженера. А параллельно изучать английский в Колледже Эмерсон, на другом берегу реки – в Бостоне.

– Что? – переспросила Айлин. – Одновременно?

– Да.

– А как же итоговая аттестация? – Ничего лучше Айлин не придумала.

– Люк сдает SATs^[9] в следующем месяце, в мае. В школе «Норт комьюнити хай». И я вас уверяю: он получит максимальное количество баллов.

Надо будет собрать ему обед, подумала Айлин. По слухам, кормят в «Норт-коме» просто отвратительно.

На минуту в кабинете воцарилась гробовая тишина. Наконец Герб произнес:

– Мистер Грир, нашему мальчику всего двенадцать. В прошлом месяце исполнилось! Может, у него есть инсайдерская информация по Сербии, зато бороды нет… И расти она начнет года через три. Вы хоть… подумали…

– Я понимаю ваши чувства. Поверьте, мы с коллегами не стали бы даже поднимать эту тему, если бы не были полностью уверены в умственных, социальных и эмоциональных способностях Люка. Учеба в двух университетах ему вполне по зубам.

Айлин сказала:

– Не можем же мы отправить двенадцатилетнего ребенка на другой конец страны – жить среди студентов, которым официально разрешено потреблять спиртное и посещать ночные клубы! Будь у нас хотя бы родственники в тех краях…

Грир закивал.

– Понимаю, понимаю, вы совершенно правы: Люк пока не готов к самостоятельной жизни, пусть и под надзором старших. Он сам так считает. Однако его мучает жажда новых знаний, от этого он расстраивается и хандрит. Они нужны ему как воздух. Не представляю, что там происходит у него голове, как устроены все эти удивительные механизмы – никто из нас не представляет, если честно… Старик Флинт, пожалуй, привел очень меткое сравнение, говоря про Иисуса, поучающего книжников… Так вот, когда я пытаюсь мысленно вообразить это устройство, то вижу огромный, сложный, сверкающий аппарат, загруженный лишь на два процента своих возможностей. В лучшем случае – на пять процентов. А поскольку Люк все же человек, то он испытывает… голод.

– Расстраивается и хандрит, говорите? – переспросил Герб. – Никогда за ним такого не замечал.

А я замечала, подумала Айлин. Хотя и не часто. Именно в такие мгновения рядом с Люком звенит посуда и хлопают двери.

Она представила себе описанную Гриром колоссальную машину – размером с три-четыре промышленных склада. И чем же занята эта машина? По сути, штампует пластиковые стаканчики и алюминиевые подносы для забегаловок. Как родители они обязаны дать сыну больше, но неужели настолько больше?

Грир вздохнул.

– Что ж, оставлять Люка в Бродерике – все равно что перевести его в обычную школу. Мы имеем дело с мальчиком, ум которого невозможно оценить по шкале IQ. Он знает, что хочет делать. Знает, что ему необходимо.

– Я пока не понимаю, как мы можем ему помочь, – сказала Айлин. – Даже если он будет учиться в обоих университетах бесплатно, у нас здесь работа. И мы далеко не богачи.

– А теперь давайте это обсудим, – сказал Грир.

2

Когда Герб и Айлин пришли забирать сына из школы, Люк и еще четверо ребят – две девочки и два мальчика – валяли дурака у входа, смеясь и о чем-то оживленно болтая. Айлин показалось, что это самые обычные дети. Девчонки с только-только наметившейся грудью, в юбках и легинсах, мальчики в мешковатых вельветовых штанах и футболках (такая у парней была мода в том году). На груди Рольфа красовалась надпись: «ПИВО – ДЛЯ СЛАБАКОВ». Он держал перед собой виолончель в клетчатом чехле, которая служила ему шестом, исполнял вокруг нее откровенный танец и при этом пылко о чем-то разглагольствовал – может, о предстоящем весеннем бале, а может, о теореме Пифагора.

Люк увидел родителей, попрощался с Рольфом – у них был для этого свой ритуал, – взял рюкзак и сел на заднее сиденье «фораннера» Айлин.

– Ого, вас сразу двое! Чем обязан такой великой чести?

– Ты в самом деле хочешь учиться в Бостоне? – без обиняков спросил Герб.

Люк не растерялся. Он со смехом вскинул кулаки в воздух и воскликнул:

– Да! А можно?

Надо же, как будто отпрашивается ночевать к Рольфу, подивилась Айлин. Грир сказал, что Люк мыслит глобально. Меткое выражение. Люк – гений, но гениальность каким-то чудом не отразилась на его психике: он мог без задней мысли прыгнуть на скейтборд и помчаться с крутой горы, ничуть не боясь разбить свою светлую – уникальную, одну на миллион – голову.