Читать книгу - "Обман - Валерио Эванджелисти"

За всю жизнь Мишелю никогда не приходилось иметь дело с такой сокрушительной эпидемией. Ужас парализовал мысли, и он уже ни о чем другом не мог думать. Отъехав от телеги, он направил коня в сторону ратушной площади. Трупов валялось на дороге такое множество, что ему вскоре пришлось спешиться. Он повел коня в поводу, стараясь ни на кого не наступить.

Когда он добрался до центра города, солнце уже село. Площадь походила на гигантское кладбище, над которым стоял густой запах чеснока. То здесь, то там среди трупов стали зажигаться огоньки, и Мишель решил, что это блуждающий огонь. Однако, приглядевшись, он увидел, что огни медленно движутся вместе с неуклюжими фигурами в кожаных жилетах и масках, похожих на клювы.

Он вздохнул с облегчением, так как хорошо знал: это были врачи, санитары и люди, отвечавшие за помощь больным. В городе их называли чиновниками ведомства очистки. Одна из фигур двинулась к нему, размахивая фонарем. Мишель подождал, пока она приблизится.

Когда между ними оставалось всего несколько шагов, человек опустил огромный клюв в низком поклоне.

— Вы, конечно, не узнаете меня, господин де Нотрдам, но я ваш друг.

Мишель сразу узнал голос.

— Жозеф Тюрель Меркюрен! — воскликнул он. — Аптекарь из Сен-Реми!

— Он самый. Рад вас видеть, но прошу вас, немедленно наденьте маску и усиленно дышите. Не бойтесь, запах вполне приемлемый.

Меркюрен протянул Мишелю небольшую сферическую маску из металла, сплошь усеянную маленькими дырочками. Тот осторожно вдохнул, и лицо его довольно разгладилось.

— В жизни не нюхал ничего более приятного, — с восторгом сказал он. — Где вы это раздобыли, Жозеф?

— Сам изготовляю у себя в аптеках в Эксе и Сен-Реми. Можно взять также пилюли с порошком. Предохраняют от чумы лучше противоядия Андромаха! Благодаря им столько людей пока живы!

Дыша в металлическую маску, Мишель критически оглядел площадь.

— Я пока вижу только мертвых.

— Здоровые сидят по домам. Как только началась эпидемия, Мейнье д'Оппед запретил всем покидать жилища под страхом смертной казни. Правда, потом стража вся перемерла от чумы. Теперь любой может выехать, тем более что город никто не охраняет. Только кто отважится пройти по улицам, мощенным синюшными вонючими трупами?

Мишель указал на палаццо у себя за спиной.

— Мне бы обязательно надо повидать барона Мейнье. Он доверил мне городское здравоохранение.

Из-под маски послышался сардонический смешок.

— Весьма великодушно с его стороны! Это полная синекура[6].

Меркюрен пожал плечами, и кожаный жилет на нем заскрипел.

— Во дворце вы его не найдете. Полчаса назад то, что осталось от парламента города Экса, во главе с Мейнье, сбежало в Пертюи. Правда, осталось очень мало.

— И куда же мне идти и что делать? — растерянно спросил Мишель.

— Ваша должность остается в силе и в отсутствие Мейнье. Сейчас вам лучше всего отправиться ко мне в аптеку: это одно из немногих мест, где можно чувствовать себя в безопасности от инфекции. Кроме того, мне с вами надо очень серьезно поговорить.

— Хорошо. Пойдем сразу?

— Конечно. Следуйте за мной.

Мишель повел коня за Меркюреном, который указывал дорогу через площадь. Было уже совсем темно, и трупы на земле можно было разглядеть только в свете фонарей, которыми светили себе врачи, бродя в поисках тех больных, в ком еще теплилась жизнь. Звон колокольчиков оповещал о приближении телеги alarbres, подбиравших свой печальный груз.

В полутьме, в бледном свете луны их фигуры выглядели еще более причудливыми и зловещими. Маски с клювами носили не все: на некоторых были черные капюшоны с прорезями для глаз или желтые удлиненные шапочки-шлемы. У людей в шапочках лица были открыты, и они непрерывно жевали дольки чеснока, доставая их из мешочков, подвешенных к поясу. В темноте они казались толпой привидений, закусывающих кровью мертвецов в саванах, которые лежали у них под ногами.

Мишель, то и дело натыкаясь на трупы, чувствовал себя все хуже и хуже. В его мозгу промелькнуло видение женщины, рожавшей в страшных муках. Новорожденный был какой-то странный: с красным безносым лицом, на котором один глаз смотрел по-человечьи, а другой явно принадлежал зверю, и с длинными, до самых ступней, руками. И самое страшное — изо рта шли четыре щели: две к глазам и две к ушам, и детское личико будто ухмылялось жуткой ухмылкой. Непонятно почему, но это видение было связано с Болоньей и конкретной датой в будущем: 21 февраля 1547 года. Длилось оно всего несколько секунд, и никто не нашептывал в уши. Это несколько приободрило Мишеля.

Однако болезненное ощущение не проходило, а, наоборот, нарастало. По счастью, дом Меркюрена находился недалеко от площади. Это было скромное двухэтажное здание, и аптека располагалась не в палатке рядом, а в маленькой комнате на нижнем этаже. Оставив коня в смежном с жильем стойле, Мишель вошел в аптеку. Он подождал, пока хозяин зажжет лампу, и, когда по комнате разлился свет, сразу почувствовал себя гораздо лучше.

Меркюрен стащил с себя маску и положил ее на скамейку. Потом начал возиться со шнуровкой жилета, которая была на спине.

— Помогите, пожалуйста, — попросил он и прибавил, пока Мишель распускал шнуровку: — Я вижу, вы без багажа. Ваш брат Жан говорил, что вы были на войне.

— Если это можно назвать войной… — Мишель нахмурился и быстро спросил, словно отгоняя какую-то мысль: — Жан жив?

— О да. Он до вечера оставался в Эксе, а потом уехал вслед за парламентариями. Ему покровительствует барон д'Оппед, и он становится важной персоной. Вы давно не виделись?

— Больше года, а то и двух.

— Тогда вы не знаете, чем я для него занимаюсь. Помните того доминиканца, которого сожгли в Эксе во время чумы тысяча пятьсот сорок четвертого года?

Мишель помрачнел лицом.

— Как я могу забыть? Диего Доминго Молинас. Мой постоянный преследователь.

— Помните, с ним была женщина необыкновенной красоты, с ледяными голубыми глазами?

— Конечно. Я так и не дознался, кто она такая.

Меркюрен сказал доверительно, отправив кожаный жилет на ту же лавку, что и маску:

— Я вам скажу кто. Итальянская аристократка Катерина Чибо-Варано, герцогиня Камерино. Она приходится сестрой могущественному кардиналу Иннокентию Чибо, который долго правил политической жизнью Франции, и дочерью Маддалене Медичи. — Меркюрен развел руками. — Но столь именитая родня ничего не смогла сделать, и Папа отлучил Катерину от церкви и отобрал ее феод. С этого момента она готова на все, чтобы отлучение сняли, и с этой целью служит худшим из хозяев.