Читать книгу - "Иррационариум. Толкование нереальности - Дмитрий Лукин"

– Значит, это будет на вашей совести!

– Что – на моей совести?

Ответа я не получила. Света Урнова выскочила из кабинетика. А вот Алекс остался.

– Алекс, зачем вы привели эту истеричку? – спросила я.

– Это все Серж… – печально ответил Алекс.

– Доронин? Ну, подрался он с Вишневецким, ну, сбросил в воду. Неоказание помощи, ничего больше! Даже, наверно, не убийство по неосторожности.

– Ага.

– За это много не дадут.

– Вы не понимаете. Менты начнут копать, не было ли у Сержа со Стасиком раньше чего-то… повода для ссоры…

– Мало разве денег, которые Вишневецкий не хотел отдавать? Это хорошая причина для драки.

– Они бы все раскопали…

– Что – все?

– Серж – наша птица… вы не поняли?..

– Ничего я не поняла!

И тут меня осенило.

– Ничего себе… – прошептала я.

– Ага… Он уже давно не в теме. После аварии. Он в Москве попал в страшную аварию. Врачи сказали – ничего такого уже нельзя, волноваться тоже нельзя. Это все правда.

– А Вишневецкий?

– Когда-то давно они жили вместе. У Сержа были деньги, он Стасика водил по ресторанам. Но это было давно, наверно, двадцать лет назад, пятнадцать – точно.

– Так что – сведение старых счетов?

– Можно сказать и так…

– Но при чем тут я? Мало ли – подрались, помирились… Почему это надо скрывать от следователя Семенова?

Время теперь интересное – не то что скрывают, а даже гордятся подобными подвигами.

– Они так решили – чтобы менты знали как можно меньше. А вы все растрепали! – выкрикнул Алекс.

Еще не хватало, чтобы эта дешевка орала на меня в моем же кабинете!

– А ну, деточка, выметайся, – очень даже вежливо сказала я. – Надо же, какой я гадюшник разворошила. А все из-за дурынды Дианы.

Стоило вспомнить о ней – запищал смартфон. На экране появилось имя «Диана».

* * *

Девочка, ты ощущаешь мое приближение, а я ощущаю, как сходит сверху распоряжение.

У распоряжения разные оттенки. Именно это касается тебя.

Я появлюсь поблизости от тебя. Не бойся, девочка, ты и твои – в безопасности.

Ты никогда не видела ухода. Мне бы не хотелось тебя пугать. Но – распоряжение. Было бы хорошо, если бы ты, ощутив мое приближение, отбежала подальше, спряталась, как было, когда созрела для ухода старушка.

Попробуй понять, попробуй понять, девочка.

* * *

Я ожидала услышать какую-нибудь ерунду – и услышала. Только говорила не Диана, а Ольга Константиновна.

– Она оставила дома телефон! Слышите? Дишенька оставила дома телефон! Ее нужно найти! Я не могла до вас дозвониться, вы должны что-то сделать!

– Ничего я не должна.

Похоже, она меня не слышала.

– Ее опять к следователю вызывали! Она ходила туда вчера… Надо позвонить этому следователю…

– Хотите, чтобы я учила его, как работать?

– Надо сказать ему – Дишенька ничего не знает, пусть оставит ее в покое! А потом еще вы! Дишенька сказала: теперь мне больше нечего терять. Я была на кухне! Она вышла из дома, я даже не услышала, как! А потом вижу – она оставила телефон! Она же так любит этот телефон! И она его оставила!

Насчет любви я была в курсе. Диана при полковнике не могла себе позволить такую дорогую игрушку в розовом футлярчике. Телефон ей и домашнего зверька, похоже, заменял: полковник, чтоб для него черти припасли самые острые вилы, был противником живности.

Это действительно был дурной знак.

Дурында собиралась уйти в небытие.

– Я вам с ее телефончика звоню, – сказала Ольга Константиновна, как будто я без подсказки этого бы не поняла. – Вы ее подруга, вы должны что-то сделать!

Я хотела приказать ей выдвигаться к дому, где живут Доронины, и там вылавливать свое взбесившееся дитя. Но, зная эту мамочку, можно было прикинуть веер возможностей: очень редко удаляясь от своего жилища, она попросту заблудится; она такой ахинее наговорит, что разозлит Диану, последствия непредсказуемы; она кинется между Дианой и Жанной, напорется на нож и хорошо еще, если останется жива…

Каждая женщина имеет право на ребенка, но некоторым было бы лучше уступить это право кому-нибудь поумнее.

– Я вам перезвоню, – ответила я. – Через час или два.

И тут же снова отключила телефон.

Алекс меж тем уже взялся за дверную ручку.

– Стойте! – приказала я. – Нужно срочно найти Дорониных и эту истеричку! У вас ведь есть телефон этого, Сержа… Звоните и дайте мне трубку!

Оказалось, я испугала Алекса.

Он не слышал моего разговора с Ольгой Константиновной, но понял, что я в ярости.

Что там Сашка говорил про нечеловеческую логику и такой же азарт?

Алекс как был безвольным подростком, так безвольным подростком и остался. По крайней мере, я именно так поняла его характер. Иначе он не сбился бы с пути. Ему требовалась опора в жизни, он ждал, что о нем позаботятся, и был готов платить искренней привязанностью. Это был его способ существования.

Во мне он увидел угрозу и попросту сбежал.

А мне оставалось только молить Господа, чтобы безумцы Доронины не домой пошли, а хотя бы в гости к Свете Урновой. Если только Света, будь она неладна, сейчас не сидит на троллейбусной остановке и не пытается всухую проглотить свои таблетки. Воду-то она с собой не таскает.

Я стала догадываться, что объединяет этих людей.

На фотках, выловленных в альбомах Урновой, она уж так нежно обнимается с Жанной, уж так к ней льнет, и лицо – до того счастливое…

Или мне уже теперь всюду однополая любовь мерещиться будет?

Сумасшедшее время, однако…

Я вызвала такси.

У меня было полчаса, чтобы хоть попытаться что-то сделать.

Ожидая такси, я выстраивала маршрут. Сперва – к памятнику неизвестному герою, может, там я чудом выловлю Свету Урнову, не получится – к дому, где живут Доронины. Круг получается немалый, но я уже чувствую близость смерти. Кого-то она сегодня уведет…

Могу ли помешать?

Вряд ли.

Разве что попытаться.

И тут меня осенило. Света Урнова убежала одна, она была в истерике, далеко ли она убежала? Не рухнула ли на асфальт, держась за сердце?

Ближе всего была вторая больница, на Артиллерийской. Я знала, что туда «скорая» привозит все уличные находки – кроме тех, кто в здравом уме, твердой памяти и всего лишь сломал ногу, тех тащат в травматологию. Хотя я бы, скажем, отправила эту Свету прямиком на Афанасьевские Горки.