Читать книгу - "Варьельский узник - Мирей Марк"

На время праздников Эммануэль обычно вдвое увеличивал число стражников крепости. Опытный воин, он хорошо знал, что племена варваров могут не устоять перед соблазном легкой добычи во время всеобщей радости. Его солдаты отрядами по двадцать человек днем и ночью патрулировали северные границы. К счастью, на этот раз все было спокойно.

В обычные дни де Лувару нравился аскетичный образ жизни. Но он никогда не отказывал себе в удовольствии повеселиться вместе со всеми в праздники. К тому же в этот раз васильковые глаза юной графини де Риан казались ему особенно прекрасными.

Эммануэль несколько раз передавал узнику приглашение принять участие в празднествах, при условии, что тот не будет покидать замок. Но юноша отказывался: то ли из-за большого количества любопытных глаз, то ли из-за своих непредсказуемых и мучительных приступов. Он отвечал уверениями в глубочайшем уважении к сеньору Лувара, говорил, что очень благодарен ему за приглашение, но просит оказать милость — разрешить остаться в своих покоях. Слог его посланий, как всегда, отличался изысканностью и простотой.

К сожалению, от вечерних двухчасовых аудиенций его никто не мог освободить, и, к чести осужденного, он и не пытался избегать общества сеньора. Каждый день юноша неизменно появлялся в большом зале в сопровождении охранника, послушно подставлял руки, чтобы их связали веревкой, и устраивался на своем привычном месте около окна. Он коротал время, рассматривая гобелены.

За все время праздников на людях приступ случился только один раз. Эммануэль уже знал, что последует в том или ином случае. Если юноша наклонялся вперед, сгибаясь пополам,— значит, боль была слишком сильной, и вскоре несчастный сдавался, заходясь в крике. Если оставался стоять прямо, сильно бледнея и сжимая зубы, то припадок мог пройти незаметно для окружающих. Но в обоих случаях Проклятый сначала вздрагивал и пытался инстинктивно высвободить из пут руки.

В тот вечер приступ, казалось, будет не очень сильным. Вначале узник заметно побледнел и замер. Но его силы быстро иссякли, и он согнулся пополам. Вид страдальца испугал стоящих рядом с ним людей. Повисла тишина. Десятки глаз с ужасом смотрели на исказившееся от страшной боли лицо юноши. Тот глухо застонал, потом задрожал и покачнулся. Эммануэль был неподалеку. Сеньор бросился к нему и крепко сжал его руку. Он держал ее до тех пор, пока юноша не смог сам держаться на ногах. Понемногу все успокоились, и разговоры возобновились.

Говорили преимущественно о юном наследнике. Его драма, скорый исход которой ни у кого не вызывал сомнений, занимала умы жителей острова вот уже три года, с тех самых пор, как епископы подняли бунт, отказавшись выдать Регенту принца, доверенного им на воспитание королем.

— Если верить де Риве, наследнику тринадцать лет,— рассуждал граф де Фольвес.— Но я думаю, он моложе. Помните, еще во время осады Тьярдеса королева была на сносях?

— Да, принц родился раньше,—возразил ему герцог де Ривес.— У королевы — храни, Господи, ее душу — умерло несколько новорожденных. Принц появился на свет перед осадой Тьярдеса. Королева была тогда в Бренилизе на праздновании Дня Всех Святых.

— Правда то, Ривес, что никому не было до него дела, пока не умер его старший брат, который по закону наследовал трон. Младших же сыновей испокон века отсылали в Бренилизские монастыри, дабы они уже никогда не появлялись при дворе. Если Рива не видел наследника, как он смог так точно описать его?

— Так он в самом деле его видел?

— Своими собственными глазами. Из него не вытянуть и пары слов, ведь граф фанатично предан двору. Но он обмолвился об этом графу де Витрэ. По пути в Лувар он не мог задержаться в Бренилизе надолго, поскольку сопровождал Проклятого, но на пути обратно пробыл там дольше. По его словам, наследник,— это светловолосый мальчик лет двенадцати-тринадцати, не больше, с большими голубыми глазами, как у матери, королевы. Вы помните королеву? Он очень похож на нее.

— Если Рива в самом деле его видел... Тринадцать лет, говорите? Значит, у Регента есть еще целых пять лет?

— Было, Луи, было. Принц наверняка уже мертв.

— Мертв?! Но это только слухи. А верить им, как известно, себе дороже... Конечно, Регент приказал штурмовать Большой монастырь в январе, это так... Но...

— 17 января, Алексис. Известна точная дата —17 января.

— А Регент уже отозвал свои войска и знаменитых сультов из Бренилиза? Это очень важно, потому что если солдаты еще там, то принц жив.

— Он жив, сеньоры,— задумчиво произнес Ривес.— Регент не осмелился бы вот так... Он не осмелится.

В нескольких шагах от спорящих страдал в изнеможении узник. Он не мог себе позволить в присутствии многочисленных гостей расслабиться и прислониться к стене, как это обычно делал наедине с сеньором. Было без десяти минут одиннадцать. Эммануэль бросил взгляд на старинные вельтские часы и сделал ему рукой ободряющий знак. Юноша улыбнулся в ответ, затем вновь помрачнел и отвернулся. Когда наконец пробило одиннадцать, вошел охранник и развязал ему руки. Но осужденный не сразу покинул зал. Он постоял еще несколько минут, соблюдая этикет, после чего легким кивком головы попрощался с Эммануэлем и вышел.

Как только Проклятый удалился, гости тут же забыли о принце, и разговоры сосредоточились на узнике. Дамы блистали великодушием и сочли его очень красивым. Правда, они говорили о нем не без некоторого содрогания. Одна аристократка проснулась утром от его ужасного крика: «Это был какой-то кошмар! Мне пришлось заткнуть уши, чтобы не слышать». Как это всегда бывает, нашлись такие, которые знали об арестанте намного больше остальных. То и дело слышалось: «Своим собственным кинжалом вырезал отцу глаза... сначала ударил его в спину копьем... я не помню название поместья... подданные Варьеля донесли на него Регенту... он слышал людей за дверью, но забаррикадировался... наблюдал за агонией всю ночь... убийца бросил тело отца в горящий камин...»

* * *

Вечером в субботу Эммануэль, как обычно, вошел к узнику. Сальвиус уже был там. Разговор шел о наследнике.

— Только не надо опять говорить, где и когда он умрет,— махнул на них рукой Эммануэль.— Вопрос не в том.

— А в чем?

— Вопрос в том, почему он вообще должен умереть?

— Потому, что у Регента есть свой сын! — закатывая рукав рубашки, ответил узник.

— Но вы действительно видели принца, мессир? У него голубые глаза, как у королевы?

— К сожалению, я лично никогда не видел королеву. А когда смотрел на того мальчика, еще не знал, что он — принц. Мне сообщили об этом позже. Я помню, у него действительно были голубые и очень печальные глаза, и он раскладывал счетные палочки, как я уже говорил. Больше ничего.

Эммануэль снял браслет, положил его в футляр и защелкнул крышку:

— Непонятно, неужели Регент не понимает, что играет не просто жизнью ребенка, а миром в стране. А мы ничего не знаем о его планах.

— Епископы старались говорить о принце как можно меньше. Они всеми силами пытались сбить охотников со следа. Но все бесполезно. Против них — огромная армия, и судьба наследника всего лишь вопрос времени.