Читать книгу - "Злая кровь - Елена Таничева"

Нина погладила свежепозолоченную надпись.

Ее пальцы слабо светились на фоне темного гранита. У всех вампиров кожа слегка светится в темноте. Интересный и непонятный эффект. Нине было любопытно: а у чернокожих вампиров кожа тоже светится?..

Каждый год по ее просьбе кто-нибудь платил работникам кладбища, чтобы те ухаживали за могилой. При советской власти за могилой героя-милиционера и так смотрели, а вот потом начался беспредел, места на кладбище в центре Петербурга стали выгодным товаром. Приходилось давать взятки, чтобы могилу не тронули. И чтобы содержали в приличном виде.

Нина закрыла глаза, попыталась сосредоточиться, вспомнить если не фотографии родителей, пропавшие в Блокаду, то хотя бы — как они с бабушкой приходили сюда вдвоем… Вспомнила. Но не как ощущение, а как кадры из фильма. Почему-то сегодня она не могла нырнуть в прошлое, прочувствовать его. Все время что-то отвлекало. Хотя спутник на этот раз ей достался молчаливый. Не тревожил ничем. Стоял в сторонке неподвижно как памятник. Не хотел отвлекать… Михаил вообще оказался очень деликатным. Нина даже не ожидала от него такого. А ведь поначалу огорчилась, узнав, что ее будет сопровождать именно он.

Михаил Онучин — Мишель, как его все называли, — Нине не нравился. Нельзя сказать, чтобы они часто встречались, хотя они оба не рядовые вампиры; оба служили при Князе — он в Страже, а Нина была архивариусом. Она слышала, что Михаил малоприятный тип, прямо-таки невыносимый: циничный, глумливый, к интеллектуалам относится с агрессивным пренебрежением. Правда, Нину он никогда не пытался задеть. С женщинами, особенно интеллигентными, он был почтителен.

И все равно она бы предпочла поехать с кем-нибудь другим. Или иметь возможность ездить самостоятельно. Увы…

Когда Корф обратил ее, Нине было пятнадцать лет и четыре месяца. Это случилось восемнадцатого января сорок второго года. В разгар самой страшной блокадной зимы. Через десять дней после смерти бабушки.

Нина и выглядела на свои пятнадцать. Не так, как пятнадцатилетние девушки-акселератки в начале двадцать первого столетия, а на свои нормальные пятнадцать лет. Поэтому в путешествиях ее всегда сопровождал кто-то из московских вампиров, выглядевший взрослым. Так было проще. И в советские времена, и сейчас. Девочка-подросток — и взрослый человек.

Но раньше это всегда был просто кто-то из подданных Князя, кто не прочь съездить в город на Неве, не тяготился обществом замкнутой архивистки и заодно хотел оказать любезность ее мастеру, Модесту Андреевичу Корфу. Со Стражами она не ездила никогда. Это была личная охрана, как говорил Модест Андреевич, «личная гвардия» Князя Вампиров Москвы, и их посылали только с самыми важными поручениями.

Но так совпало, что Михаил именно сейчас должен был везти Князю Петербурга дар от Князя Москвы — в знак извинения за недавнее вопиющее поведение московских вампиров в Эрмитаже. Поручение было скорее почетным, чем важным, поскольку проступок москвичей на питерской земле хоть и нарушал Закон, но результат оказался скорее комическим, чем преступным, и Князь заодно поручил ему и сопроводить Нину.

И теперь Нина чувствовала неловкость. Будто отвлекает Стража от важного дела. Хотя дар Князю они уже отвезли и все светские обязанности выполнили, а до самолета еще шесть часов, так что ни от чего она Михаила не отвлекала.

И все-таки что-то ее тревожило. Не давало сосредоточиться. Может, и не в Михаиле дело…

Словно бы дурное предчувствие. У вампиров, особенно у старых, развивается интуиция. Чутье на опасность. Это помогает выживать.

Нина была не очень старым вампиром, подобные предчувствия возникали у нее не часто, и она пока не привыкла им доверять. Но все же…

Наверное, пора уходить с кладбища.

Она еще раз погладила буквы на памятнике. Прикоснулась к букету красных гвоздик, уже начавших чернеть от холода. И подошла к Михаилу.

— Теперь на Пискаревское? — серьезно и сочувственно спросил он.

Нину удивил его тон. Было приятно и неожиданно, что Михаил столь почтительно относится к цели ее приезда в Петербург.

— Да. Только меня что-то беспокоит.

— Что?

— Что-то вроде… плохого предчувствия. Хочу отсюда уйти, — смущенно пробормотала Нина.

Михаил быстро, но пристально оглянулся, принюхался.

— Нет. Никого и ничего. У тебя предвиденья случаются?

— Нет.

Почему ее все и всегда называют на «ты»? Потому что она выглядит на пятнадцать. Достали! В ответ Нина тоже начинает «тыкать» всем, кроме вовсе уж почтенных и высокопоставленных. И получается, будто она со всеми запанибрата. В дружеских отношениях. А ведь это не так. Обращение «вы» удобнее — оно создает дистанцию. Но увы…

— Предвидений у меня не бывает. Может, просто сегодня в городе атмосфера нехорошая, и я это чувствую… Ну, я закончила. Поедем.

Князь Петербурга выделил им машину с водителем, одним из людей-слуг, который должен был позаботиться о гостях, если что-то задержит их до наступления дня.

В пути Нина смотрела в окно, жадно впитывала силуэты ночного города — знакомые и незнакомые; город менялся, к счастью, не так быстро и уродливо, как Москва, но все же менялся. Нет, хорошо, что столицу перенесли из Петербурга. Его меньше перестраивали. Он все еще прекрасен.

… Идти, по Пискаревскому пришлось далеко, но поскольку вокруг не было ни души, можно было двигаться так, как двигаются вампиры. То есть — по-настоящему быстро. Человеческий глаз не в состоянии уловить столь стремительное перемещение. А если постараться, то и видеокамеры его не зафиксируют. Очень удобно, если собираешься проникнуть туда, куда люди не пускают чужих. Или — если хочешь преодолеть огромное, пронизываемое ветром пространство.

Здесь в воздухе было разлито столько тоски и боли, что они ощущались физически. Люди этого не чувствуют. По крайней мере, большинство из них. И в этом их счастье. Они вообще мало чувствуют. Поэтому они уязвимы. А для вампиров это концентрированное, пульсирующее страдание — как груз, разом обрушившийся на плечи, как ледяная рука, сжавшая сердце… Сердце, пульсирующее благодаря чужой крови.

После войны здесь было страшнее. Потом из мыслей тех, кто посещал это кладбище, понемногу исчезала скорбь. Осталась только пропитавшая землю боль, которая будет жить здесь еще несколько столетий.

— Скоро нам надо питаться, — напомнил Михаил.

Нина кивнула.

Никакая опасность им не грозила, но организм вампира испытывал стресс и быстрее обычного уничтожал «топливо» — чужую кровь и выпитую у донора жизненную энергию.

Сразу после войны Нина отыскала то место на Пискаревке, где — приблизительно, очень приблизительно — в Блокаду был вырыт ров. Тогда, в январе сорок второго, у Нины хватило сил лишь завернуть бабушку в занавеску и вытащить на улицу, чтобы ее забрали. Вместе с другими умершими. О том, что тело увезли именно на Пискаревское, она узнала с большим трудом после долгих поисков. Когда вернулась в опустошенный город, будучи уже немертвой…