Читать книгу - "Отражение сна - Юлия Лялина"

– Ну что ж, зато мне не грозит работа Проектора! – Марина старалась быть оптимисткой. Даже бьющую в голову молнию она попыталась бы воспринять как красивое природное явление и порцию дармового электричества в придачу.

Проектором стать совсем не хотелось – судя по всему, это была самая простая, но и самая скучная работа. Если вкратце, то Проекторы видели во сне башню. Если подробно, то проекторы видели во сне башню… собственно, вот и всё, тут нечего было добавить. Их сны о башне поддерживали её жизнь и не давали ей разрушаться. Очень важная специальность, на самом деле. И требовавшая изрядного мастерства – продвинутых навыков концентрации и материализации. Но всё же Марина автоматически занесла её для себя в запасные варианты. Последний из запасных.

Итак, очередная безбашенная ночь – в плохом смысле. Сон тоже выдался дурным: его можно было описать одним словом – «холод». Бескрайняя сине-серебристая пустыня изо льда и снега. Чёрное небо. Ни одной живой души вокруг. И даже ни одной неживой. Единственная надежда чуть-чуть согреться – белевшая вдалеке ракета.

В этот момент Марина поняла, что сон закинул её на Нептун. И пускай заснеженная планета была не похожа на настоящий Нептун, а законы физики в очередной раз оказались попраны, искривлены и осмеяны – всё в порядке, у мира снов свои законы. Доктору наук запросто может присниться плоская Земля.

Путь до ракеты был долгим – расстояние будто не сокращалось, а растягивалось. Конечности уже почти не гнулись. Ледяной воздух грозил выморозить все внутренности. Марина с тоской вспомнила огонь Куратора: сейчас она не то что руку туда сунула бы, а вся целиком постаралась бы залезть в оранжево-красное пламя. Хм. А это идея! Можно ведь потренировать материализацию на огне…

…а, нет, нельзя. Ни единой искорки. Десяток провальных попыток тонко намекнул, что до кураторских умений ещё расти и расти.

Тут бы и приуныть – но вместо грусти Марина почувствовала бодрящую злость. Не ту, которая перекашивает лицо и прорывает плотину ругательств, а ту, которая встряхивает за шкирку и толкает вперёд, навстречу цели. Марина заслонилась рукой от очередной атаки метели, наклонилась против встречного ветра и зашагала быстрее.

Конечно, можно было бы не превозмогать, а проснуться. Но это почти как нажать кнопку выключения на разогнавшемся компьютере. Марина уже опробовала такие резкие «выключения» из сна – и они ей не понравились: после них появлялась взвинченность, никак не получалось заснуть снова, и весь последующий день шёл наперекосяк.

К тому же от ракеты повеяло знакомым ощущением. Пока не дверь, а максимум подступы к двери, но… Ах да, нельзя никуда выходить из своего сна. Но никто ведь не запрещал просто осмотреть переход в учебных целях, правда?

Марина с детства была очень совестливым человеком. Однако со временем угрызения и предупредительное рычание вечно голодной совести ей осточертели, и она научилась давать зверюге отпор. В ход шли то логические доводы, то беззастенчивые софизмы. Сейчас Марина вновь пела своей совести колыбельную. Страх силён; но есть кое-что сильнее страха – любопытство.

Вот наконец и ракета, гладкий белый треугольник без иллюминаторов и почему-то без сопел. Внутри ракеты тоже было холодно – но там хотя бы не буйствовал ветер с колючим снегом, грозивший сорвать плоть с костей. А ещё там можно было включить свет.

Чего там не было, так это двери в другой сон. Путеводное ощущение не пропадало, однако оставалось призрачно-слабым, лишь намекавшим на что-то. За пределами ракеты оно не усиливалось – Марина специально вернулась под открытое небо и совершила широкий круг почёта около ракеты, чутко прислушиваясь ко внутреннему голосу. Нет, если что-нибудь перспективное и было, то не снаружи, а внутри.

Теперь Марина ощущала не просто любопытство – она ощущала брошенный ей вызов. Как прикажете изучать то, что не удаётся найти? Желание отыскать переход превратилось из прихоти в дело чести.

Сон тянулся и тянулся. Разгадка не находилась и не находилась. Марина металась по ракете, словно по квеструму, открывая, влезая, включая, откручивая, щёлкая и совершая ещё множество бесполезных действий. Возможно, полезнее было бы поработать не руками, а головой?

Голова тоже не нашла дверь – зато она придумала идею.

Марина прошла на капитанский мостик, вплавилась в желеобразное кресло, вытерпела подключение сенсоров к своей нервной системе, окинула взглядом пространство вокруг ракеты: все стены превратились в один сплошной монитор, легко заменявший иллюминаторы и даже превосходивший их. Ракета – не чум, она создана не чтобы укрывать от метели, а чтобы летать. Таков её путь. Возможно, таков и путь из сна.

…в первые секунды Марине показалось, что у неё провалы в памяти. Что она давно проснулась, собралась, дошла до парка – а теперь недоумённо вертела головой, забыв, как там очутилась. Марина знала этот парк: от её дома до него было минут двадцать пешком. Похоже, его знал и кое-кто ещё – тот, в чьём сне Марина очутилась.

Радость от первого самостоятельного перехода померкла. Но лишь потому, что в этом сне и без неё хватало приятных эмоций. Найти хозяина сна было так же легко, как найти дерево посреди поля. От мужчины волнами расходилось ощущение энтузиазма, веселья, тепла. Он то ли строил, то ли чинил маленький одноместный самолёт, ярко-красный, блестящий как игрушка. Судя по поплавкам вместо шасси, самолёт мог не только летать, но и плавать. И авиатору не терпелось спустить его с платформы на воду – река поблёскивала совсем рядом.

После холода и одиночества собственного сна Марина буквально наслаждалась чужим сном. Всё здесь было красочным и умиротворяющим. И очень-очень детальным: высоко в небе слышались протяжные крики взрослых чаек и сипловатые – их птенцов, уже больших, но ещё коричневатых, не перелинявших; вдалеке на другом берегу реки возвышались жирафоподобные краны порта; на воде оптимистично желтели распустившиеся цветы кубышек и многообещающе зеленели набухшие бутоны кувшинок; над водой носились туда-сюда стрекозы; у самых ног вилась тропинка, приглашая на прогулку среди деревьев… Некоторые сны похожи на наброски; этот сон был полноценной картиной.

Из такого сновидения не хотелось уходить. Но оставаться было нельзя: хозяин сна в любой момент мог её заметить. Марина медленно, не делая резких движений, направилась к деревьям: спрятавшись за ними, она смогла бы спокойно поискать дорогу назад в свой сон или, в крайнем случае, сосредоточиться и выдернуть себя в мир яви.

Однако мало было придумать план – его ещё надо было реализовать. И на практике всё получилось не так гладко, как в теории. По правде говоря, всё пошло наперекосяк. Хозяин сна её заметил. Приветливо и слегка растерянно помахал рукой – так здороваются с кем-то, насчёт кого не могут определиться: то ли это дворовый приятель, с которым вместе играли в песочнице четверть века назад и не виделись с тех самых пор, то ли абсолютный незнакомец, смутно напомнивший кого-то.

Наверное, он был хорошим человеком, этот авиатор. Наверное, с ним здорово было дружить. Но сейчас Марина хотела оказаться от него как можно дальше: один нарушенный запрет грозил завалить её лавиной неприятностей.