Читать книгу - "Затворник с Примроуз-лейн - Джеймс Реннер"

Завязался ли у них роман? Не думаю. Это были не те отношения. Но он ее рисовал. Элизабет ему разрешала. И они делали это наедине, чтобы она могла раздеться. Он показывал мне один из лучших ее портретов, где она лежит на его кровати, закинув руку за голову. Она любила вас, Дэвид. Вас, но только старше, увидела она в Старике с Примроуз-лейн – и полюбила его тоже. Ей не терпелось состариться вместе с вами, говорила она ему.

В конце концов я стал чувствовать себя пятым колесом в телеге. Добросердечность и благодарность Элизабет всегда вызывали во мне ощущение неловкости. Я перестал заглядывать к ним. А когда однажды, в 2008-м, зашел, Старик с Примроуз-лейн сказал, что попросил Элизабет держаться подальше. Он не объяснил почему.

Полагаю, он знал, что за ним следят. Как – не знаю. Никогда еще он не выглядел таким нервным. Он всегда носил эти свои перчатки, говорил, «для страховки», но в тот день им овладела мания уборки. Он вылизал весь дом, каждый дюйм. Беспокоился, не оставил ли где отпечатков. Думаю, чувствовал, судьба настигает его. Возможно, готовился к тому, что его убьют.

Уверен, Элизабет, покинув больницу, сразу же поехала к нему. Может быть, убийца поджидал в кустах? Подъехал к дому, надеясь застать Старика с Прим-роуз-лейн одного, и наткнулся на Элизабет? Или где-то ее увидел, проследил до самого дома, а потом убил обоих? Не знаю.

Важно только одно: знает ли убийца, кто мы такие? Если нет, то думает, что убил единственного человека, знавшего его тайну. И значит, может убивать снова.

Он был без рубашки, подвздошные кости, как крылья, выпирали на худом щуплом теле. В руке он сжимал большой блестящий револьвер. И запах. От него несло, как от освежеванной туши.

– Ух ты-ы-ы-ы-ы! – сказал Райли. – Все собрались. Мило. Пошли. Вы должны видеть, что я сделал с этим домом. Пошли. – Он указал револьвером в сторону кабинета. – И мальчишку своего тащи.

– Хер тебе.

Тримбл облизнул губы, бросив взгляд на дверь спальни. Потом махнул свободной рукой.

– И то правда. Время не детское. С мальчишкой я поиграю позже. – Он подмигнул Дэвиду.

– Я тебя… – начал Дэвид, но Тримбл всадил ему револьвером в лицо, и он замолк. Кэти выпустила его руку из своей, чтобы он вытер кровь, стекающую с лица на ковер.

– Пошевеливайтесь, – сказал Тримбл.

Я пошел впереди. Нельзя оставаться в этом коридоре. Если и есть путь к бегству, то не здесь, не под его прицелом. Кэти следовала за мной, сзади ее прикрывал Дэвид.

Я сосредоточенно глядел перед собой. Нервное напряжение вызвало что-то вроде туннельного зрения – такое случалось со мной в моменты сильного страха в детстве. То же самое, наверное, происходило и с Дэвидом.

Тримбл превратил кабинет в какую-то чудовищную декорацию. Инсталляцию, достойную, может быть, Уильяма Блейка. Или Джеффри Дамера. Посередине комнаты, перевернутый набок, громоздился стол с «Эдмунда Фицджеральда». На столешнице Тримбл нацарапал слово «БИЗЛ». Справа от него в кресле сидела пожилая женщина с завязанными глазами, кляпом во рту и наручниках. Мертвая. Блузку заливала кровь из перерезанной яремной вены. Ее голова была откинута назад так, что рана на шее зияла, как влажный разинутый рот.

– Пегги, – тихо сказал Дэвид. – О господи, Пег.

Слева от стола сидел еще один пленник, в таком же положении, но вполне живой. Белая рубашка, джинсы, пышная седая шевелюра. Он что-то скулил через кляп. Дин Галт.

Откуда-то из-за капитанского стола раздался протяжный гортанный звук, и внезапно – я даже отпрянул от неожиданности – из-за спины мертвой женщины на стол вспрыгнул кот. Старый, неимоверно драный и потрепанный. Тусклая шерсть – не поддающегося определению серовато-коричневатого оттенка. Часть усов выдрана, одно ухо начисто оторвано, а вместо него гниющая дырка. Увидев нас, кот зашипел.

– Тихо, Бизл, – сказал Тримбл.

– Кот? – спросил Дэвид. – Бизл – это кот?

Тримбл, ткнув в нас револьвером, приказал посторониться и медленно подошел к своему питомцу.

– Не просто кот, – сказал он.

– Ты больной, – сказала Кэти.

– Заткнись ты! – крикнул Тримбл и засмеялся.

Он полез в задний карман брюк и вытащил оттуда две пары полицейских наручников. Пару бросил мне, другую – Дэвиду.

– Хорошенько пристегнитесь, не то я это сделаю за вас.

– Нет, – сказал Дэвид.

Выстрел отдался звоном в ушах. Дэвид упал на пол, схватившись за колено. Бизл сердито заворчал. Пронзительно завопил человек с повязкой на глазах. Даже Тримбл удивился:

– Твою мать, ишь как грохнуло.

Кэти подскочила к Дэвиду:

– Ты в порядке? Господи, Дэвид…

Он ничего не ответил и протянул ей наручники. Она перекинула их через батарею отопления и защелкнула один конец на правой руке Дэвида, а другой на своей левой. Тримбл наставил револьвер на меня, и я проделал то же самое с ее правой рукой и своей левой.

– Отлично, – сказал Тримбл, присев перед нами на корточки. Он посмотрел на меня. – Итак, начнем по порядку. Кто – ты – такой?

– Я – дядя Дэвида.

Нарочито медленно Тримбл развернул револьвер рукояткой вперед и ударил ею меня в лоб. Я будто налетел на стальную дверь.

– Какое это имеет значение? – сказал Дэвид.

– А такое, что у меня пушка. Раз спрашиваю, значит, имеет.

– Я – это он, – сказал я. – Он. Я – Дэвид, гребаный ты урод.

Мороз пробежал у меня по спине, когда Тримбл повернулся к Бизлу, сидящему на столе у него за спиной, ожидая услышать, что кот на все это скажет. Бизл посмотрел на меня, и моя душа наполнилась невероятным ужасом. Чернейшее, глубочайшее отчаяние поднялось внутри меня в тот момент, когда наши глаза встретились. Я услышал голос, низкий сиплый голос: Ты провалился. На самом деле ты всегда был слабаком. Все, чему ты посвятил свою жизнь, ломаного гроша не стоит, как и ты сам. Милосердия нет. Смысла нет. Покоя нет. Есть только я. Только Мрак.

Тримбл вновь обратился ко мне:

– Как это?

– А сам-то как думаешь? – спросил я.

– Путешествуешь во времени?

– Да.

Тримбл снова посмотрел на Бизла, потом на нас. Рассмеялся и хлопнул себя по колену так, что чуть не спустил курок.

– Не может быть! Это классно, мужик. Блин, это просто отпад. Подумать только, я могу убить тебя дважды. – Он показал револьвером на Дэвида: – Раз! – потом на меня: – Два!

Он взглянул на Кэти.

– А ты знала, да? Ах ты мерзавка! Люблю смышленых девчушек. Жалко, что ты взрослая уже. Ведь наверняка была сладенькая, когда маленькая, а? Точняк ведь была. Наверняка давала своим дружкам грудочки свои малюсенькие пощупать, правда? В доктора с ними играла?