Читать книгу - "По ту сторону - Инга Андрианова"

На секунду мы замерли, поддавшись нечаянной слабости, желанию слиться с ночным балаганом, нырнуть в его мутные воды, забыть обо всем, что отравляло нам жизнь: о промозглой московской погоде, о непутевых друзьях и безумных супругах, о брошенных детях и рвущих душу сомненьях. Теплая ладонь ветра ударила по лицу, смахнула грезу с ресниц. Мы виновато улыбнулись ночному городу и молча побрели в отель.

Даже самые колючие ежики поют на Луну

Утром я выгнала Антона из номера и попыталась привести себя в порядок. День предстоял суматошный, хотелось встретить его достойно. Волосы традиционно не желали слушаться, за это я обдала их лаком и скрепила заколкой. Покончив с гривой, я занялась ногтями и провозилась до самого завтрака. Спохватилась поздно — времени на лицо уже не оставалось. Я поводила щеткой по ресницам и побежала к лифтам — на десять была назначена первая встреча.

Ровно в десять я выпала из реальности, чтобы погрузиться в пучину терминов, хитросплетение финансовых схем и новые для меня, но страшно модные в деловых кругах вопросы инвестиций. Переговоры в банке длились до обеда и возобновились с приходом группы инвесторов, готовых вложиться в строительство завода. Едва инвесторы покинули банк, на их место высадился бодрый Харди. Он вручил мне букет орхидей и со словами «You look skinny» раскрыл дорожный кейс.

На это раз из-за стола мы вышли в девять.

— А теперь передай господину Харди, что мы едем в торгпредство, — велел Антон, — Сегодня вечером российский торгпред устраивает ужин с представителями деловых кругов.

Я перевела последнюю фразу и запросилась в отель.

— Не выйдет, — отрезал Антон, — придется ехать с нами.

Красоты торгпредства я не оценила, равно как и кулинарных изысков. Меня мотало от усталости, в горле пекло, в глазах двоилось. Когда миссис торгпред объявила кофе, а в зале у мужчин подали бренди и граппу, передо мной нарисовался Харди. Он выразил озабоченность моей бледностью и пригласил на прогулку. В разговорах о разных пустяках мы обошли весь сад, цветники, фонтан, сонно журчащий на ветру, остановились под раскидистой старой магнолией:

— Уour boyfriend will be jealous. Let’s return to the mansion, — улыбнулся он и неожиданно спросил, — Have you ever had an oriental boy?

Я удивилась:

— Never, why?

— Amazing experience, tender and sensual.

Его глаза за стеклами очков игриво блеснули.

Я погрозила ему пальчиком, он сделал невинное лицо и тихо произнес:

— Think it over. I shall wait.

Когда пробило полночь, мы распрощались с хозяином и отбыли в отель. Такси зашелестело по городу, живущему в свете реклам.

— Поработали ударно, — зевнул Антон, — Завтра с утра на сафари, а после обеда летим на Бали.

Последние слова он произнес шепотом, чтобы Артамоныч не мог их расслышать. Посещение Артамонычем Бали в наши планы, видать, не входило.

— Нам с тобой тоже пора отдохнуть, — шептал мне на ухо Антон, — Помотаемся по джунглям, окунемся в океан. Харди сосватал нам классный отель — «Картика Бич Плаза» — то ли Кута, то ли Нуса Дуа.

— Найдем как-нибудь, — пробормотала я.

Мои глаза уже слипались. Из последних сил я старалась держаться, но кажется, на время задремала и уронила голову Антону на плечо, тут же вздрогнула, отпрянула назад.

— Кончайте, ребята, — раздался голос Артамоныча, — весь Альбатрос про вас знает. Так что спите спокойно.

Я прижалась лбом к стеклу и зажмурилась. Катись оно все! Завтра еду смотреть носорогов!

Мир — большой прайд. Рявкни на врагов — и можешь рвать добычу!

По сафари мы ездили в крытом авто. На территории хищников вели себя прилично: окон не открывали, конечностей не высовывали, а вот в гостях у травоядных откровенно дурачились: заигрывали с обитателями, кормили их и гладили. Волоокие ламы заглядывали к нам в окна и требовали пошлину. Страусы носились наперегонки с машиной, создавая помехи движению, подрезая и притирая, словно заправские бомбилы. Львы и ягуары обращали на нас столько же внимания, сколько слоны на слепней, и только один шалый тигр пробежал перед самым капотом, дико скалясь в кусты. Но вот экскурсия закончилась, мы высыпали из машины и вдоль вольеров зашагали к слоновьей площадке.

— Заходите фотографироваться! — смуглый худенький парнишка сидел в обнимку с белым тигром и радушно махал нам рукой.

— А можно? — спросила я через решетку.

— Конечно можно! — обрадовался он, и я с готовностью шагнула в клетку.

— С ума сошла? — крикнул Антон, хватая меня за руку.

Я усмехнулась:

— Да брось ты, ей Богу! Я трое суток прожила со зверем пострашнее!

Белый красавец сидел на цепи и сонно жмурился в усы.

— Он еще котенок, — успокоил меня парнишка, — Садитесь на мое место, кладите руку ему на шею.

— Можно погладить?

— Давайте!

Я села радом с тигром, провела рукой по его огромной голове. За решеткой защелкали камеры, замерцали вспышки.

Тигр монолитом лежал на скамье. Ощущение мощи шло от его шейных мышц. Лапы, каждая размером с мою голову, лениво свисали с каменной лавки.

— Привет, большой брат! — произнесла я вполголоса.

Тигр повел ухом, но не обернулся, скорей всего, решил не отвлекаться на бестолковую мышиную возню.

Следующим номером я намотала на шею удава-альбиноса, потом снялась в обнимку с юным леопардом, повисела на бивнях у слона и уже направилась в гости к хорькам, когда Антон сказал решительное «Хватит!» и положил мне руку на плечо.

— А хорьки? — спросила я жалобно.

— По-моему, это мангусты, и зубы у них как ножи, — ответил Антон, — И вообще, на сегодня экстрима достаточно.

В аэропорту Артамоныч — таки нализался. Пеплом от папиросы он прожег себе штаны в причинном месте и едва не опоздал на рейс. Мы силой протолкнули Артамоныча сквозь паспортный контроль и со всех ног помчались к нашим стойкам.

— Долетит? — спросила я с тревогой.

— Куда денется, раз зарегистрирован, значит, долетит.

И тут я не сдержалась:

— В каких же скотов превращаются зависимые люди!

Антон сочувственно погладил меня по руке и важно произнес:

— У тебя тяжелый посттравматический синдром.

— Откуда набрался?

— А ты сама призналась в тот слезливый вечер.

— Какая же я умная!

— Ты у нас просто мудрила!

— Ты тоже сказочно мудер, — сказала я, протягивая паспорт.

В твоем колодце можно падать вверх ногами