Читать книгу - "Магический круг - Кэтрин Нэвилл"

— Олимпиада, мать Александра, — сказал в заключение Дакиан, — сообщила ему, что в нем заложена природа змеиной силы, вселенского могущества. Честолюбие, которое она воспитывала в нем с детства, переросло в неутолимую жажду мирового господства. Ради него он выстроил священный город в каждой «акупунктурной точке» энергетической сетки земного могущества. Александр полагал, что укрепление определенных точек на поверхности земли, подобно тому как укрепляют дерево, вгоняя в него гвоздь, поможет ему овладеть «драконовыми силами» земли и что обладатель священного камня новой эры, поместив его точно в центр этой сетки, запустит последний оборот колеса нынешней эпохи, обретет способность управлять временем и народами всей земли. Считая это крайне важным, Александр приостанавливал свои походы для изучения каждой местности, прежде чем окопаться в ее земле, и упорно называл каждый новый город своим именем, выстроив в общей сложности семьдесят таких крепостей.

— Семьдесят городов?! — воскликнул Вольфганг, оторвавшись от начиняемой книги.

— Примечательное число, не так ли? — согласился Дакиан. — А вместе с древними семью городами Соломона это составляет семьдесят семь точек в той энергетической сетке, совершенно магическое число.

Я не могла не провести параллель между количеством городов Александра и Соломона и группой из 77 неприсоединившихся стран, о которой нам талдычили на утреннем совещании в МАГАТЭ. Когда я передала Вольфгангу только что начиненную книгу, в приоткрывшейся двери показалась голова библиотекаря, который кивнул нам в знак того, что пора заканчивать. Дакиан свернул свою кожаную карту и убрал обратно в сумку, а Вольфганг, аккуратно сложив последнюю стопку книг, направился с ней к двери.

— Даже если существовала какая-то сетка, обладающая таинственной энергетикой, то какой смысл был держать ее под контролем? — спросила я Дакиана.

— Вспомни, что Соломон считался владыкой всего света — не только всей земли, но и четырех основных стихий, — сказал он. — Следовательно, он обладал могуществом бессмертных. А Александр за отпущенный ему короткий земной срок стал первым человеком западного мира, которого еще при жизни признали воплощением бога.

— Неужели вы верите, что боги сходят на землю в человеческом обличье? — удивилась я. — Мне, конечно, нравятся древние мифы, но ведь сейчас конец двадцатого века!

— Как раз в это время и ожидается их появление, — сказал Дакиан.

Выпустив нас на сумеречную улицу, двери библиотеки закрылись. В свете уличного фонаря, только что вспыхнувшего над нашими головами, Дакиан выглядел довольно усталым, но лицо его оставалось по-прежнему красивым.

— Теперь мне придется покинуть вас: я совсем выдохся, — сказал он. — Но надеюсь, что мы еще свидимся… если того пожелают боги, о которых мы говорили. И хотя я лишь слегка протер стекло, под которым скрывается то, что вам необходимо знать, теперь вы и сами сумеете заглянуть в образовавшееся окошечко. Я мог бы вообще не беспокоиться об этих манускриптах. Сами по себе они мало что значат. Недостаточно прочесть их — необходимо еще и понять. А для понимания, как я уже говорил, требуется пытливый ум и кое-что еще.

— Например, умение задавать правильные вопросы? — поинтересовалась я. — Но сегодня в Хофбурге вы упомянули о том, что только один человек способен объяснить, почему кто-то хочет заполучить эти манускрипты, да и реликвии тоже. Что только вы один можете ответить на вопрос, какая опасность в них таится. Почему же вы не ответили на этот вопрос?

— Я сказал, что только один человек способен ответить на этот вопрос. Но не говорил, что этот человек — я, — прояснил ситуацию Дакиан. — Надеюсь, вы запомнили мои слова о том, что санскрит даст вам ключ к тайне? И что древний храм огня, построенный в Афганистане на месте трона Соломона, тоже очень важен? Все это связано с качеством, которое я обозначил как «кое-что еще». Лучше всего оно определяется санкритским словом salubha, означающим «путь мотылька или кузнечика»: лететь на огонь, безоглядно устремляться навстречу опасности, как саламандра. Скользить против течения подобно лососю. Овладеть силами соли.

— Соли? — удивилась я.

— Соль была самым ценным товаром в древнем мире, — заметил Дакиан. — Римляне расплачивались ею со своими солдатами, отсюда современное слово salary — «жалованье», изначально «соляные деньги». Древнейшим кельтским поселением в Австрии, считавшимся одним из самых древних и богатейших в Европе, был Халлыштат в горном Зальцкаммергуте, «стране соляных рудников». В тех краях, кстати, родился и жил наш приятель Везунчик. Само название уже объясняет источник исходного богатства: немецкое слово Salz, верхнегерманское Halle и кельтское hal — все они означают «соль».

С неприятным холодком я вспомнила слова Лафа о том, как Везунчик поведал Дакиану о своих изысканиях: на берегах Дуная и в горном Зальцкаммергуте имеются послания древних людей, написанные рунами. Но как же найти те послания? Я знала о существовании соленых озер и соляных источников в Австрийских Альпах и о таинственных подземных рудниках с запасами кристаллической соли, подобных пещере Мерлина… подобных тем семидесяти семи легендарным городам.

— Не хотите ли вы сказать, что Гитлер обосновался в окрестностях Зальцбурга ради того, чтобы обрести какие-то силы вроде тех, что придавали затерянные города Александра и Соломона? — спросила я. — Но что же это за силы?

— Все, о чем я говорил: Соломон, саламандра, лосось (salmon) и даже город Зальцбург, — имеет нечто общее, — сказал Дакиан. — Корни всех этих слов восходят к salto, что означает «скакать, прыгать, плясать»…

— Я боюсь, что по моей части скорее квантовые скачки, — пошутила я.

— И здесь необходим еще один тайный ингредиент: sal sapiente, соль мудрости, — сказал Дакиан. — Щепотка соли — и тебе обеспечены такие скачки интуиции, которыми славился Царь Соломон: гибкий ум, исполненный искрящейся энергии. Лосось, скачущий и рвущийся против течения. Своеобразный скачок, прорыв веры.

У меня в памяти всплыли строки из Песни Песней Соломона: «Голос возлюбленного моего! вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам».

Повернувшись ко мне, Дакиан с торжественным видом возложил руки мне на плечи, словно намеревался наградить меня дубовым венком или вручить эстафетный факел. Помедлив, он с загадочной улыбкой глянул на Вольфганга, стоявшего у меня за спиной.

— Моя милая внучка, — сказал он, — все сводится к одному. Тебе обязательно придется научиться плясать!

И с этими словами он удалился от нас в сумрак наступающего вечера.

— О, кстати, я кое-что вспомнил, — сказал Вольфганг после ухода Дакиана. — Гипнотические способности твоего деда едва не лишили меня памяти. Пока вы обедали, я зашел еще раз в нашу контору и получил факс, пришедший на твое имя из вашего центра в Штатах. Надеюсь, ничего срочного.

Он достал из кармана и протянул мне сложенный листок бумаги. Я развернула его под желтоватым светом уличного фонаря:

«Первая стадия нашего проекта всерьез завершилась, начался подбор архивных данных для второй стадии. Пожалуйста, сообщите адрес очередной связи для возможного ознакомления вас с ходом нашего проекта. Начиная с завтрашнего дня с нашей группой можно будет связаться по верхнему номеру.