Читать книгу - "Меморист - М. Дж. Роуз"

Четверг, 1 мая, 20.23

Грузный мужчина в смокинге надвигался на Меер, готовый ее раздавить, если она не уйдет с дороги. Но уходить было некуда. Толпа стиснула девушку со всех сторон. Мужчина оттолкнул ее и пробежал мимо; молодая женщина не удержалась на ногах и выставила руки вперед, чтобы смягчить падение. При этом она сильно ударилась ногой о кресло. Острая боль пронзила ее в тот самый момент, когда новый звук старинной флейты разорвал воздух. Величественная и ужасная, мелодия не имела ничего общего с обычной музыкой; казалось, каждая нота рассыпалась на миллион огненных искр, заполняющих воздух и увлекающих Меер обратно в ту бурю, которая окружала Марго.

Глаза Арчера Уэллса, когда он навел пистолет в грудь Марго, наполнились грустью, и его голос прозвучал искренне:

— Сожалею, но все это зашло уже так далеко, что ты себе даже не представляешь. Британское правительство не может допустить, чтобы события переросли в международный инцидент. Неужели ты не понимаешь? Если ты откажешься выкрасть флейту у Бетховена и продать ее русскому царю, тот, скорее всего, придет в ярость и покинет конференцию. То же самое может произойти, если ты продашь ему флейту, но она окажется бесполезной. Я должен этим заняться. Если бы ты сдержала свое обещание! Я сделал тебе честное предложение…

— Основанное на лжи! Вы заверили меня, что мой муж жив!

Арчер пропустил ее выпад мимо ушей.

— А теперь мы рискуем тем, что все это превратится в политическую преисподнюю, и я намереваюсь не допустить этого любой ценой. Я должен получить все, что имеет хоть какое-то отношение к проклятой флейте и мелодии. В том числе и эту шкатулку. Отдай ее.

— Нет!

Об этом ее попросил Бетховен, и Марго была полна решимости не подвести его.

Увидев, как палец Арчера на спусковом крючке пришел в движение, Марго выстрелила в него и одновременно пришпорила своего коня. Пифагор встал на дыбы — отчасти от грохота выстрела, отчасти почувствовав удар каблуками под ребра, — и рванул с места. Марго ослабила поводья, пуская коня галопом. Она не оглядывалась на Арчера и не знала, нашла ли ее пуля цель. Но ей было все равно — лишь бы уйти от погони, добраться до дома и передать подарок Бетховена его подруге Антонии Брентано.

Марго не видела, как Арчер поднял пистолет в правой руке, не обращая внимания на пульсирующую боль в простреленном левом плече, и прицелился в удаляющуюся всадницу.

Услышав, как из его пистолета вырвалась пуля, Марго приняла этот звук за новый раскат грома. Но пуля настигла ее и впилась глубоко в бок, и ей показалось, что все ее тело вспыхнуло пламенем. У нее в сознании остались только две вещи — эта боль и мысль о том, что нужно до того, как она потеряет сознание, добраться до особняка, передать шкатулку с играми в надежные руки и сохранить тайну, ради которой погиб Каспар. В особняке ей помогут, облегчат боль. Нужно только до него добраться.

Где-то наверху на ветке дерева запела птица. Поразительно. Услышать пение птицы сейчас, когда она неслась галопом через залитый дождем лес… Марго подумала о птице, затем о Бетховене. О флейте. О ее тайне. О своем муже. О его руках, обнимающих ее.

Себастьян решил немного передохнуть, перед тем как исполнить мелодию сначала, и сознание Меер вернулось в настоящее. Она обнаружила, что сидит на ковре, укрытая рядами кресел. Ей нужно было встать, подняться на сцену и остановить музыканта. Смятение вокруг нарастало; мелодия высекала искры новых воспоминаний, причиняющих невыносимые страдания. Приподнявшись, молодая женщина выглянула в проход. Он по-прежнему был запружен людьми, но выбора у нее не было.

Ухватившись за кресло, Меер поднялась. У нее кружилась голова, перед глазами все расплывалось, но она должна была идти вперед. Марго умирала, и Меер не знала, сможет ли она вынести ее смерть. Не знала, сможет ли пережить эту боль.

Марго больше не могла сидеть в седле. Она повалилась вперед, ухватившись Пифагору за шею обеими руками, но силы ее были уже на исходе. Боль стала такой невыносимой, что Марго хотела потерять сознание, вот только где-то в глубине ее рассудка она понимала, что если лишится чувств, то, вероятно, не сможет удержаться на коне, и что тогда будет с ней? В погоне за шкатулкой Арчер поймает Пифагора или, что еще хуже, пристрелит его.

Стиснув зубы, женщина уронила голову, стараясь думать о том, что она скажет, когда доберется до дома — минимум слов, чтобы объяснить случившееся, — но дело было не в словах, а в мелодии, которую Бетховен хотел скрыть от людей. Вот о чем ей надо будет предупредить Антонию… чтобы она позаботилась о том, чтобы никто не украл тайну музыки.

Меер пробиралась по проходу, сквозь толпу. Наконец она достигла сцены, взобралась на авансцену и двинулась мимо музыкантов оркестра; те, как и зрители, находились в состоянии крайнего смятения. Один музыкант катался по полу, крича, что он горит, и старался сбить с себя воображаемое пламя. Другой забрался под стул и закрыл лицо руками, защищаясь от незримого врага, снова и снова выкрикивая одну и ту же фразу на языке, который Меер не узнала. Одни исполнители испытывали физические страдания, у других было расстройство психики. Те немногие, на кого мелодия не произвела никакого действия, пытались помочь тем из своих товарищей, кто находился в самом тяжелом состоянии.

Не обращая ни на кого внимания, Меер упорно продвигалась к Себастьяну. Тот, бесчувственный к всеобщему хаосу, творению его рук, продолжал играть. Глаза у него были закрыты, поэтому он не заметил приближения молодой женщины, не увидел, как она протянула руку… Наконец Себастьян вздрогнул, ощутив прикосновение ее руки. Меер попыталась вырвать у него флейту, чтобы освободить всех этих людей от мучительных воспоминаний.

Музыкант открыл глаза, и Меер, заглянув в них, увидела лишь отчаяние. Крепче стиснув флейту, он исполнил последнюю ноту. Она старалась оставаться в настоящем, сосредоточила все свои силы, чтобы опять не упасть в пучину прошлого, и с каждым дыханием у нее в спине усиливалась боль.

— Ты уже сделал то, что хотел. Нельзя исполнять мелодию снова и снова, Себастьян. Ты и так уже сделал все, что мог. Отдай флейту. Оглянись вокруг; видишь, что ты наделал? Ты причиняешь нам боль. Всем нам.

Краем глаза Меер увидела нескольких полицейских, пробиравшихся к сцене. Себастьян также их заметил, и на мгновение его пальцы, державшие гладкую костяную трубку, разжались. Меер удалось вырвать флейту у него из рук и спрятать ее за пазухой. Отступив в сторону, она освободила дорогу полицейским в форме, окружившим Себастьяна. Похоже, на нее никто не обращал внимания. Видел ли кто-нибудь, как она забрала флейту? Сообразили ли полицейские, что Отто играл не на серебристо-черном гобое, лежавшем перед ним на пюпитре? Меер так не думала. Она рассказала про флейту следователю Фиске, но вряд ли у него было время кого-либо предупредить. В любом случае она не собиралась ждать и выяснять это.

Меер продолжала пятиться, все больше отдаляясь от Себастьяна и полицейских. Никто ее не преследовал; трое полицейских остались рядом с музыкантом, а остальные подходили к тем, кто получил физическую травму, предлагая свою помощь. У Меер разрывалось сердце. Ее отец умер. И виноват в этом Себастьян Отто. Он ужасно обошелся с ней, с ее отцом, со всеми теми, кто сейчас находился в зале, но при этом он также раскрыл тайну, мучившую Меер всю ее жизнь. Эта костяная трубка, находившаяся в ее руке, была всем, что осталось от Девадаса. Тем, ради чего погиб Каспар. Ради чего рисковал ее отец. И больше никто не отнимет у нее этот инструмент. В голове у Меер лихорадочным вихрем носилось множество мыслей, но одно не вызывало сомнений: на протяжении долгого времени, в течение нескольких жизней она оберегала этот предмет, и вот теперь снова стала его хранителем. Что бы ни случилось, каких бы усилий от нее ни потребовалось, она обойдется с «флейтой памяти» так, как нужно. В этом заключается ее карма. Так было прежде. И теперь все опять вернулось на круги своя.