Читать книгу - "Меловой Человек - С. Дж. Тюдор"

Я взял его и огляделся. А затем молниеносно запихнул шар в рюкзак.

Потом я направился к конфетам. Теперь следовало проявить стойкость и мужество. Я чувствовал, как тяжелый шар в рюкзаке бьет меня по спине. Взяв бумажный пакет для конфет, я заставил себя немного помешкать и потянуть время — сделал вид, будто не могу выбрать между шипучими конфетами в виде бутылочек колы, белых мышек и летающих тарелок. А затем подошел к кассе. Полная женщина с пышными кудрявыми волосами взвесила конфеты и улыбнулась мне:

— Сорок три пенни, милый.

— Спасибо.

Я протянул ей нужное количество мелочи. Она пересчитала монеты и нахмурилась:

— Не хватает одного пенни, милый.

— Ох…

Вот черт. Я снова сунул руку в карман. Больше у меня не было.

— Эм-м, наверное, я отсыплю немного, — сказал я. Мои щеки горели, ладони вспотели, а рюкзак вдруг стал тяжелым, как никогда.

Кудрявая женщина окинула меня взглядом, а затем вдруг наклонилась вперед и подмигнула. Веки у нее были мятые, как бумага.

— Не переживай, малыш. Сделаю вид, что обсчиталась.

Я схватил свой пакет:

— Спасибо!

— Ну же, беги.

Дважды мне повторять не стоило. Я выбежал обратно на солнце и пронесся мимо Джимбо, который как раз докурил и едва взглянул на меня.

Я добрался до главной улицы. Мой шаг все ускорялся, пока наконец волнение, восторг и чувство триумфа не заставили меня сорваться на бег. Весь оставшийся путь до дома я пробежал с широкой безумной улыбкой на лице.

Я сделал это! И уже не в первый раз! Мне не хотелось думать, что я — какой-то плохой ребенок. Я старался быть добрым, не крысятничать за спинами у друзей и никогда их не предавать. Даже старался слушать родителей. В свою защиту хочу сказать, что деньги я никогда не воровал. Если бы я нашел чей-то бумажник, то вернул бы со всеми деньгами (ну, может, оставил бы себе семейное фото).

Я знал, что поступил неправильно, но, как я уже говорил, у всех есть свои секреты, все знают, что не должны что-то делать, и все равно делают. Моей тайной стали вещи. Я был коллекционером. Но вот что странно: я облажался и попался всего один раз — когда попытался вернуть украденное.

В день вечеринки было очень жарко. Теперь кажется, что в то лето все дни были такими жаркими. Но на самом деле нет. Думаю, синоптик — настоящий синоптик, не такой, как мой отец, — смог бы подтвердить, что в то лето прошло много ливней, случались и пасмурные, совершенно ненастные дни. Но память — странная штука и работает по-другому, когда ты маленький. Три жарких дня подряд, пережитых в детстве, превращаются с возрастом в целый месяц.

Однако в день рождения Толстяка Гава точно было жарко. Одежда прилипала к телу, раскаленное сиденье в машине обжигало ноги, даже асфальт плавился.

— В такую жару и барбекю не нужно, чтобы что-нибудь поджарить! — пошутил папа, когда мы вышли из дома.

— Поразительно, что ты не предложил нам захватить дождевики! — сказала мама, захлопнув дверь, и несколько раз с силой подергала за ручку, желая убедиться, что действительно закрыла ее.

Она была очень красива в тот день. На ней был простой голубой сарафан и плетеные сандалии. Ей шел голубой цвет. Она закрепила челку маленькой сверкающей заколкой.

Папа выглядел… как папа. На нем были обрезанные до колен джинсы, футболка с логотипом «Grateful Dead»^[11] на груди и кожаные сандалии. Но, по крайней мере, маме удалось уговорить его немного подровнять бороду.

Дом Толстяка Гава являлся одним из тех новых поместий, которые недавно построили в Эндерберри. Его семья переехала туда в прошлом году. До этого они жили в квартирке над пабом. Даже несмотря на то, что дом был новым, отец Гава слега переоборудовал его, и теперь к нему со всех сторон лепились пристройки, которые не очень-то подходили по стилю к оригинальному зданию с гигантскими белыми колоннами, точно сошедшими с картинок в книге о Древней Греции.

Сегодня эти колонны были перевиты воздушными шариками с цифрой «двенадцать», а между ними растянули гигантский блестящий баннер со словами «С днем рождения, Гэвин!».

Прежде чем мама успела как-то это прокомментировать, фыркнуть или хотя бы позвонить в дверь, та вдруг распахнулась сама собой и на порог выскочил Толстяк Гав. На нем были гавайские шорты, ядовито-зеленая футболка и пиратская треуголка.

— Здрасте, мистер Адамс и миссис Адамс. Здорово, Эдди!

— С днем рождения, Гэвин! — хором отозвались мы. И я при этом чуть было не ляпнул «Толстяк Гав».

— Барбекю на заднем дворе, — сказал Толстяк моим родителям, а потом схватил меня за руку. — Пошли, посмотришь на фокусника. Он просто класс!

Толстяк Гав оказался прав: фокусник был классный. Барбекю тоже оказалось ничего. Предлагалось много игр и два гигантских ведра с водой для водяных пистолетов. После того как Толстяк Гав открыл подарки (он сказал, что волшебный шар тоже «просто класс»), у нас состоялось эпичное сражение на этих пистолетах с ребятами из школы.

Было так жарко, что одежда на нас высыхала почти сразу же после того, как намокала. Прямо посреди битвы я вдруг понял, что мне нужно в туалет. Я углубился в сад. С меня капала вода. Я прошел мимо взрослых — они стояли, разбившись на группки, в руках у всех были тарелки, бутылки с пивом и пластиковые стаканчики с вином.

Ко всеобщему удивлению, папа Никки тоже пришел. Я не знал, что викарии ходят на вечеринки и развлекаются. К тому же он нацепил свой белый воротничок. С этим воротничком его можно было заметить за милю, так сильно эта штука блестела на солнце. Я помню, как думал, что ему, должно быть, чертовски жарко в нем. Может, поэтому он так много пил в тот день.

Кроме того, он разговаривал с моими родителями, и это меня здорово удивило, они ведь не такие уж религиозные ребята. Мама заметила меня и улыбнулась:

— Все в порядке, Эдди?

— Да, мам. Все класс.

Она кивнула, хотя вид у нее был не очень радостный. Когда я прошел мимо них, до меня долетел обрывок папиной фразы:

— Не думаю, что нам стоит обсуждать такие вещи на детском дне рождения!

Мне это ни о чем не говорило. Взрослые дела. К тому же в тот момент мое внимание привлекло нечто иное. Еще одна знакомая фигура. Высокая и тощая, в темной одежде, даже несмотря на жуткую жару, в гигантской соломенной шляпе. Это был мистер Хэллоран.

Он стоял в дальнем конце сада рядом со статуей маленького мальчика, писающего в фонтанчик для птиц. Беседовал с чьими-то родителями.