Читать книгу - "Галатея - Кирилл Григорьев"

Вадим толком уже не мог говорить. Да и Диму на фоне обоев он различал с великим трудом.

— По-ш-ее-л…, — промычал Вадим, помахивая пистолетом. И, вздернув руку, всадил в стену еще две пули.

Дима помахал рукой, разгоняя пороховую гарь.

— Машка твоя жива, — огорошил он Немченко, брезгливо присаживаясь на краешек стола. Там громоздились затянутые плесенью тарелки. — Мы обыскали все морги. Просмотрели все неопознанные трупы. Машки среди них нет.

— А то ты не зна-ае-ешь…? — горько усмехнулся Немченко.

— Знаю, — кивнул Дима. — Спрятать можно любого. Закопать, утопить, растворить, закатать в бетон. Вариантов масса при наличии воображения. Но, подумай, если бы Тензор ее убил, думаешь, он стал бы прятать ее тело?

На лице Немченко промелькнуло осмысленное выражение.

— Ду-ума-аешь, нет? — с надеждой выговорил он.

— Конечно, — уверенно ответил Дима. — Тензор — дешевка и показушник.

Вадим завозился на полу, пытаясь подняться.

— Три месяца, — сказал Стременников. — За три месяца может случиться всякое. Но за это время мы не нашли ее среди мертвых. Значит, она — среди живых.

— Я…, — судорожно вздохнул Вадим, откинувшись на кресло. — Я уже не знаю, Дим. То верю, то не верю.

— А ты обязан верить! — вдруг заорал Стременников. — Обязан верить до конца! Ты должен верить!

— Я не могу, — сказал Немченко и вдруг заплакал. — Я устал.

Дима поднялся и смел со стола гору посуды. Тарелки жалобно зазвенели по кафелю.

— Ты должен верить! — закричал он. — Ты — отец! Ты обязан каждую минуту быть готовым к ее возвращению! Кого она найдет здесь вместо бойца?! Хнычущую размазню, превратившую дом в свинарник?! Жалеющее себя ничтожество?! Подзаборную пьянь?! Ты — что, Вадя?! Что с тобой стало?! Почему ты так себя распустил?!

— Я устал, — тихо повторил Немченко.

И тут Дима сделал то, что никогда не делал.

Он подскочил к нему и схватил за грудки, подняв поникшую голову к своему перекошенному от злости лицу.

— Если ты будешь здесь валяться, мы никогда ее не найдем, понял?! — брызгая в бешенстве слюной, сказал Стременников. — Если ты будешь здесь валяться — ты проиграл Тензору. Ты уже проиграл, просрал свою дочь, Вадя! Мы найдем ее вместе, понял?! Ты и я! Живую!

Вадим молчал.

Перед его глазами стояло серое осеннее утро. Тензор. Выплевывающий пули пистолет в руке. Что он сказал тогда? Что тогда сказала эта мразь?

— Считай, что свою дочь ты убил сегодня. Первый раз на КПП, у дома Петровского. А второй раз уже здесь, дома. Сейчас…

И в Немченко проснулась ненависть. Ослепляющая, безумная, отчаянная.

— Нет! — заорал он, отпихивая Димины руки. — Она жива! Машка!

— Ты со мной?! — жестко спросил Стременников. — Мы найдем ее?!

— Да!!! — словно выплюнул Вадим.

— Мы пойдем до конца?!

— Да!!!

Дима медленно поднялся.

— Вставай! — приказал он. — Пора за дело.

И чудо произошло.

Конечно, в тот день Вадим не попал в офис. Зато два врача, экстренно вызванные Стременниковым, плотно занялись подорванным здоровьем. Дима дежурил у кровати и старательно культивировал зародившуюся в Немченко ненависть. И пока две вызванных уборщицы приводила Авгиевы конюшни в порядок, Немченко спал и видел хорошие сны. Через три дня Вадим поднялся. С трудом, еле передвигая ноги. Ему помогла выпестованная, лютая, сжигающая изнутри черная страсть.

— Где? — схватил он за плечо, задремавшего рядом в кресле Стременникова. — Где она?

— Приводи себя в порядок, все расскажу, — не раздумывая, отвечал Дима.

На следующий день Вадим прибыл на работу чистый, побритый, подстриженный и благоухающий модным ароматом. Секретарше Леночке он обходительно преподнес огромный букет роз.

— Меня нет, — привычно подмигнул он ей. — Ни для кого.

А потом заперся в кабинете с Димой.

Это было месяц назад.

Но, теперь все в порядке, девочка моя, погладил Немченко портрет дочери. Теперь я знаю, что ты жива. Я верю, что ты жива и обязательно вернешься. Мы найдем тебя.

Он придвинул к себе телефон и набрал номер Петровского.