Читать книгу - "Стена - Джефф Лонг"

Палец Льюиса перестал стучать по столу и крепко уткнулся в фотографию.

— Я не хочу показаться бесчувственным, — начал он, — там мог бы лежать я сам или ты. Но… — Но мы там не лежали, вот что он хотел сказать.

Хью с самого начала знал, как все развернется. Они немного поговорят о случившемся, поахают, как положено, по поводу несчастья, но в итоге сойдутся на том, что на самом деле смерть — даже кража останков — ничего не меняет. Эль-Кэп был центром всего, точкой притяжения, средоточием жизни — их жизни. А она… она всего лишь попыталась использовать свой шанс.

На протяжении многих лет они искушали друг друга соблазном нанести каменной твари еще один удар. Большие горы и большие стены некогда являлись для них олицетворением славы. Они прибыли из минувшей эры. Неотъемлемой принадлежностью их лексикона были слова «Вьетнам», «Камелот» и «Аполлон». Тогда они жили бок о бок, нанимались в монтажники на стройки, копали канавы, а однажды летом устроились работать на аляскинском трубопроводе — все это для того, чтобы заработать на покупку снаряжения и совершить еще одно восхождение. Они ночевали в пещерах, и под столами на площадках для пикников, и на скальных полках, питаясь арахисовым маслом «Джиф» и консервированным тунцом «Чарли». Консервированный компот из персиков и банка загустевшего сгущенного кофе с молоком заменяли для них причастие. А средоточием всего, Святым Граалем, всегда оставался Эль-Кэп.

В один прекрасный день монолит высотой в 3600 футов был провозглашен одновременно американским эквивалентом и Эвереста, и Айгера. Но, как и первовосходители Хью и Льюис, гордый Капитан поседел, и его характер испортился. Эль-Кэп превратился в подобие цирка, где альпинисты новой породы, скалолазы и любители полетов на парапланах устраивали соревнования и без устали били рекорды. К маршрутам, считавшимся в прошлом сложнейшими, таким, как стена Анасази, теперь относились как к тренировочным упражнениям для новичков. Богатый пижон теперь мог даже подняться на стену в сопровождении и с помощью опытных инструкторов по цене 1 доллар за фут высоты. Вернуться туда, подняться, может быть, оставить несколько капель крови на скалах — Хью и Льюису это казалось наименьшим из всего, что они были способны сделать, чтобы, хотя бы частично, восстановить то благородное достоинство, которое они помнили.

И их великое, абсурдное, мучительно трудное многодневное восхождение по грандиозной стене должно было состояться или теперь, или никогда. Анасази станет их лебединой песней, и они это знали. Они все еще продолжали ходить в горы, но это не могло продолжаться вечно. Готовясь к этому восхождению, Хью ввел в свою ежедневную диету ибупрофен для преодоления боли и воспалений, множество витаминов и порошок из сывороточного молочного белка. Льюис зашел еще дальше: он прошел курс инъекций тестостерона, в результате которого сделался еще крупнее. Они физически и морально настроились. Хью предвидел, что, как только они преодолеют Анасази, оба вновь погрузятся в ставшие уже привычными страдания от артрита и рака кожи и почти безропотно двинутся навстречу смерти, ожидающей их в конце жизненного пути.

Льюис произнес подобающие сочувственные речи, обращаясь к отлетевшей душе молодой женщины. Он назвал ее «одной из нас» и поднял в ее честь стакан тоника.

— Бисмилля, — прошептал Хью. Льюис поднял на него глаза, и он повторил уже громче: — Во имя Бога.

— Бога? Мы теперь балуемся религиями?

— Культурами, — поправил Хью. — Арабы произносят эти слова перед тем, как войти куда-то. Они предохраняют их от опасности.

— Ну-ка, расскажи! — Льюис сразу решил выяснить, насколько сильно старый друг заразился этим явлением.

— А ты и сам знаешь. — Хью помахал рукой. — От них.

— От них? Ты слишком долго пробыл среди язычников. Мы в Америке, братец. А не в исламской стране одиннадцатого века.

— Первобытные страхи старше ислама, причем намного. Мы даем им свои имена, а в других странах — свои.

— Подсознание, невежество и чувство вины, — сказал Льюис.

Хью опустил взгляд к лежащей на столе фотографии, изображавшей часть стены, по которой должен был пройти их путь. В верхнем углу, как дырка от пули, красовался Глаз Циклопа.

— Рейнджеры найдут ее, — твердо произнес Льюис. — Они доставят ее домой.

Он внимательно изучал Хью, пытаясь отыскать трещины в его броне. Хью наткнулся на труп, Хью испачкал рукав в крови. Хью мог дать слабину.

— Она хотела бы, чтобы мы продолжили путь, — заверил его Хью. — И я хочу того же самого.

— И я тоже, — подытожил Льюис. — Ну что, мы в состоянии?

— Конечно.

— В таком случае сделай мне одолжение. — Льюис помолчал, отводя взгляд в сторону.

— Не сомневайся.

— Как насчет того, чтобы показать зубы?

— Что?

— Улыбаться хотя бы время от времени. Или, по крайней мере, держать самые неприятные подробности при себе. Ну, понимаешь, насчет этого украденного трупа. Рэйчел не в самом лучшем настроении.

— Она плохо себя чувствует?

— Мы немного поспорили. — Льюис забросил в рот сразу целую горсть арахиса. — Ничего серьезного. Она появится с минуты на минуту. Ждет не дождется встречи с тобой.

— Я тоже.

Взгляд Льюиса, как будто впервые, обратился к фотографии — словно она внезапно возникла перед ними.

— Я поднялся в Лагерь-четыре и принял кое-какие необходимые предварительные меры.

Лагерь-четыре представлял собой нечто вроде отстойника, куда собирались альпинисты со всего света; пестрый и нереспектабельный базовый лагерь для всех, кто собирался штурмовать большие стены. Когда-то альпинисты самовольно оккупировали это место, как старинные первопоселенцы, и много лет разбивали там свои палатки. Бензозаправочная станция, за которой поначалу пряталось это гетто, исчезла с лица земли, но характер поселения нисколько не изменился. В теории парк предоставлял возможность ограниченному числу альпинистов находиться на своей территории одну-две недели. Самые страшные, воистину трущобные жилища сменились обычными купольными палатками, что оказалось несложно, хотя бы потому, что изрядно потрепанная палатка стоила не больше хорошего куска прочной пластиковой пленки. Ночное зарево костров, возле которых собирались рассказчики ужасных историй и благодарные восторженные слушатели, тоже осталось в прошлом, особенно в этом году, когда засуха высушила лес до такого состояния, что он в любую секунду мог вспыхнуть, как трут. Но невзирая на все перемены, Лагерь-четыре все еще оставался местом, где можно было получить информацию. Последние новости стекались туда, как вода в оазис.

На сей раз Хью и Льюис не стали останавливаться в Лагере-четыре. Льюиса это не на шутку расстроило. Согласившись поселиться в домике, он испытывал чувство, будто совершил предательство, но Рэйчел не оставила ему выбора. Она сказала, что отдала Лагерю-четыре всю возможную дань еще в юности, когда столько раз ночевала на земле в дырявых палатках. Или они снимут комнату, или она останется дома. Когда Льюис пожаловался на это, Хью сказал, что целиком и полностью находится на стороне Рэйчел.