Читать книгу - "Всадник авангарда - Роберт МакКаммон"

— Я? Нет. Совершенно неинтересно слушать, как они хнычут, врут и изворачиваются. — Натан Спейд не мог бы сказать естественнее, подумал Мэтью. Он даже испугался, что сердце у него ожесточилось.

— Но скажите… что с ними будет сделано?

— Ими займусь я, — ответил Сирки. — На глазах у профессора они будут голыми прикованы к стульям. Первым делом у них будут вырезаны языки.

— А, — сказал Мэтью и тут же подумал, что интонацией мог выдать испытанное им облегчение.

— Потом у каждого будет извлечен глаз и раздавлен ботинком профессора. Затем у каждого будут удалены половые органы и помещены ему в рот. После этого им отпилят кисти рук и ноги по щиколотку. Операция медленная и деликатная.

— Изматывающая для вас, насколько я понимаю.

— Весьма, — согласился Сирки с каменным лицом статуи. — До того, как они истекут кровью, руки будут отпилены от плеч. И опять же это потребует усилий с моей стороны, но профессор ценит мое усердие. Если они проживут достаточное время, то еще будут отпилены ноги в коленях.

— К этому времени вы наверняка созреете для долгого отдыха.

Сирки позволил себе злую полуулыбку.

— Большую часть работы сделает мое лезвие, юный сэр. Я буду только его направлять. Но крови прольется очень много, что затрудняет держание рукояти. Так, на чем же я остановился? А, да. В самом конце им отделят головы от плеч, все это будет сложено в джутовые мешки и доставлено вниз к Агонисту. Это его зверушка, которую, думаю, вы уже видели. Таким образом, мистер Смайт и мистер Уилсон будут преданы морю в виде помета осьминога. Вы абсолютно уверены, что не хотите наблюдать этот процесс?

— Соблазнительно, — ответил Мэтью, — но нет. Уверен.

— Вас можно понять. Я уполномочен профессором Феллом сказать, что, по его мнению, работа сделана отлично, и спросить, может ли он рассчитывать на ваше умение решать проблемы, если у него возникнет в этом потребность?

— Вы имеете в виду — найти для него Валериани?

— Профессор об этом не упоминал.

Мэтью минуту подумал. Он надеялся уничтожить пороховой завод и через двенадцать часов держать путь к гавани с Берри, Зедом, Минкс и Штучкой. И вряд ли профессор скажет ему спасибо за взорванный форт.

— Я живу в Нью-Йорке, — ответил Мэтью. — И хотел бы, чтобы меня оставили в покое.

Сирки, казалось, обдумывал это заявление. Потом пошел к двери, но остановившись на полпути, сказал:

— Вы осведомлены, что профессор никогда не принимает «нет» в качестве ответа?

— Осведомлен. И все же — нет.

Сирки слегка склонил голову, показывая, что понял Мэтью:

— Я передам ваш ответ. Ваша плата будет доставлена утром перед вашим отплытием, вместе с воином га. — Он чуть заметно улыбнулся. — Я сожалею, что не удалось его убить, но увы, не все наши желания сбываются.

С этими словами Сирки покинул комнату.

Мэтью всегда воспринимал уход гигантского киллера с облегчением, и сейчас тоже обрадовался. Выждав некоторое время, достаточное для увеличения расстояния между ним и Сирки, он осторожно пригубил лимонную воду.

Ну… похоже, что это обычные лимоны. Мэтью допил стакан. Сейчас ему больше хотелось есть, ведь обед он пропустил, — и поэтому он вышел в коридор и спустился по лестнице в поисках тарелки с фруктами или корзины маффинов и кукурузных лепешек, которые слуги иногда оставляли на столе.

Спускаясь по лестнице, он услышал откуда-то снизу приглушенный вопль. Звук длился несколько секунд и вдруг прервался, будто человеку заткнули рот.

Да, на столе действительно стояла корзина с маффинами. Он потянулся за булочкой, и тут словно из пола прорезалось гулкое эхо второго вопля. Кажется, он исходил из другого горла, но прервался так же резко, как первый.

Мэтью подумал, что Натан Спейд теперь отомщен, и где бы он ни был, может считать Мэтью родственной душой (не ясно только, радоваться этому или огорчаться). Но похоже, что в мире профессора один расчлененный труп в мешке неизменно порождает еще парочку, и значит со смертью Смайта и Уилсона Судьба — и профессор Фелл — должны быть удовлетворены.

Раздался новый крик, мучительный и жалкий, и снова резко стих. Такие вопли могли бы разорвать чувствительному человеку сердце — если не знать, кого пытают.

Мэтью выбрал самый большой маффин в корзине, обнаружив, к своему удовольствию, что он с шоколадной крошкой. Юноша откусил большой кусок и вернулся к себе в комнату — ждать ночи. И только за запертой дверью позволил себе сорваться, покрыться холодным потом и избавиться во внезапном повелительном позыве от съеденного маффина и выпитой лимонной воды, извергнув все это через перила балкона.