Читать книгу - "Последняя теория Эйнштейна - Марк Альперт"

Дэвид выбрал в груде обломков тяжелый стальной прут, выломанный из решетки — других возможностей он не видел. Разбить сверхпроводящий магнит не получится — витки обмоток заключены в толстые стальные корпуса, — а все силовые линии коллайдера идут под сводчатым потолком туннеля, и до них не дотянуться. Единственный способ остановить Теватрон — разбить трубу. Нужно так по ней двинуть, чтобы сбить поток частиц, и они тотчас вопьются в его тело триллионами крошечных стрел. Слезы жгли ему глаза. «Ну, — подумал он, — зато это будет хотя бы быстро».

Протерев глаза, он шепнул:

— Прощай, Джонас, — и занес стержень над головой.

Но когда Дэвид шагнул к участку трубы между двумя магнитами, он заметил прямо над собой другую трубу и на ней — буквы НЕ. По этой трубе тек в магниты сверхохлажденный жидкий гелий, который и делал их сверхпроводящими — снижал температуру титановых обмоток до той точки, когда исчезает электрическое сопротивление. И Дэвид, глядя на эту трубу, понял, что есть иной способ остановить поток частиц.

Поудобнее перехватив стальной прут, он прицелился. Достаточно будет самой малой пробоины: соприкоснувшись с воздухом, жидкий гелий превратится в газ и вытечет, магниты перегреются, а Теватрон отключится автоматически.

Замахнувшись прутом изо всех сил, Дэвид ударил точно по черным буквам НЕ. Резкий лязг отдался по всему туннелю эхом, а на трубе осталась зазубрина шириной в дюйм. Хорошо, но этого мало. Он еще раз занес прут, ударил в ту же точку — зазубрина стала глубже и шире. Еще раз — и готово, подумал он, замахиваясь для очередного удара.

И тут кто-то вырвал прут у него из руки и отшвырнул его от трубы.

Дэвид ударился головой о бетонную стену туннеля, рухнул на пол. Нападавшего он не видел, но голос был ему знаком.

— Здравствуйте еще раз, доктор Свифт. Ваша коллега доктор Рейнольдс была столь любезна, что сообщила мне, где вы. Для этого оказалось достаточно удалить ей всего два пальца.

— Нет, мэм, ничего здесь не происходит. Прекрасный погожий день, семьдесят пять градусов[10]и в небе ни облачка.

У Адама Ронки, начальника службы безопасности лаборатории Ферми, был жизнерадостный чикагский акцент. Слушая его по телефону, Люсиль представила себе, как он выглядит: пухлый, румяный, средних лет. Беззаботный мужик, который нашел себе работу не особенно напрягающую.

— Доклады об инцидентах есть? — спросила она. — Любые признаки чего-нибудь необычного?

— Сейчас посмотрю. — Он зашелестел бумагами. — В четыре двенадцать охранник у западных ворот заметил в лесу какое-то движение. Оказалось, что это лиса. В шесть двадцать восемь пожарные выехали по тревоге на нейтринный детектор.

— Тревога?

— Скорее всего ложная. Какие-то неполадки в системе автоматического пожаротушения. Эта штука все время… — Его прервал треск помех. — Агент Паркер, прошу прощения. Начальник пожарной охраны вызывает меня по рации.

— Постойте! — заорала Люсиль, но он уже поставил ее на ожидание. Почти минуту она барабанила пальцами по столу, глядя на протокол разговоров Джорджа Осмонда. Лаборатория Ферми не слишком вероятна как цель террористов — там нет ни разработок оружия, ни радиоактивных материалов в приличных количествах. Но мистеру Осмонду, быть может, нужно нечто совсем иное.

Наконец Ронка вернулся на линию.

— Извините, мэм. Начальник пожарной охраны просил меня помочь. Да, так что вы…

— В чем он просил вашей помощи?

— Да он заметил парочку посторонних. Какая-то сумасшедшая с ребенком. Это бывает чаще, чем можно подумать.

Люсиль стиснула трубку. Она подумала о бывшей жене Свифта и их сыне, исчезнувших двое суток назад.

— Женщина за тридцать, блондинка, роста пять футов шесть дюймов? И с ней семилетний мальчик?

— Да, а откуда вы…

— Ронка, слушайте меня внимательно. У вас идет захват объекта террористами. Блокируйте лабораторию.

— Да постойте, я не…

— Вот что: я знаю директора чикагского отделения бюро. Сейчас скажу ему, чтобы прислал агентов. А вы примите меры, чтобы никто не покинул территорию!

Профессор Гупта знал, где он. Кладовая, где его заперли, находилась недалеко от детектора коллайдера — жемчужины в короне лаборатории Ферми. Сидя спиной к стене, он слышал низкий гул детектора и ощущал вибрацию пола.

Детектор имел форму гигантского колеса более десяти метров в высоту, и канал пучка служил для этого колеса осью. Протоны и антипротоны сталкивались прямо в центре колеса — в точке, окруженной концентрическими кругами приборов — дрейфовыми камерами, калориметрами, счетчиками частиц. Во время работы Теватрона эти приборы отслеживают траектории кварков, мезонов и фотонов, возникающих в высокоэнергетических столкновениях. Но сегодня не будет частиц, вылетающих из центра колеса — сегодня соударения пробьют дыру во вселенной, выпуская стерильные нейтрино в дополнительные измерения, и ни один прибор на планете не обнаружит их присутствия, пока они вновь не ворвутся потоком в наше пространство-время. Гупта услышал новые координаты цели, которые ввел Саймон, и вполне мог представить себе, где это случится. Примерно в тысяче километров к востоку, где-то на восточном побережье.

Профессор опустил голову, уставясь на пол. Это не его вина. Он никогда никому не желал зла. Конечно, он с самого начала знал, что его работа может потребовать жертв. Он знал, что Саймону придется применить некоторое давление к Кляйнману, Буше и Мак-Дональду, чтобы извлечь из них Einheitliche Feldtheorie. Но это неизбежно. Когда же уравнения окажутся у Гупты в руках, он постарается избежать любых актов насилия, которые могли бы омрачить демонстрацию единой теории. И он не виноват, если не исполняются его приказы. Все дело в развращенности человеческой натуры — русский наемник постоянно его обманывал.

В темноте кладовой послышался новый звук — далекое гудение. Это гудела высокочастотная система, генерирующая теперь поле для ускорения протонов и антипротонов. Каждый раз, когда частица облетала кольцо — а это происходило пятьдесят тысяч раз в секунду, — поле придавало ей ускорение. Не пройдет и двух минут, как протоны и антипротоны достигнут максимума энергии и сверхпроводящие магниты направят пучки навстречу друг другу. Профессор поднял голову и прислушался. Пусть нельзя услышать, как рвется пространство-время, но вскоре он узнает, удался ли его эксперимент.

Дэвид лежал навзничь на бетонном полу тоннеля. Саймон навис над ним, наступив на грудь. Дышать было трудно, встать — невозможно. Ловя ртом воздух, Дэвид схватился за кожаный ботинок, попытался столкнуть его с груди, но наемник лишь надавил сильнее, впечатывая каблук. Для верности он еще и направил «узи» в голову Дэвида, хотя и не собирался, очевидно, стрелять. Может быть, боялся, что срикошетировавшая пуля повредит трубу, а может, просто хотел поиздеваться.