Читать книгу - "Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси"

Летать на нём было куда интереснее, чем управлять авиалайнером DC-9. Майор Энди Ричардсон налетал больше десяти тысяч часов на авиалайнерах и всего шестьсот на своём штурмовике А-10 «Тандерболт-II», но явно предпочитал полёты на меньшем из этих двухмоторных самолётов. Ричардсон был приписан к 175-й тактической эскадрилье истребителей Мэрилендской национальной гвардии. Обычно его эскадрилья базировалась на небольшом военном аэродроме к востоку от Балтимора, но два дня назад, перед самым началом переподготовки, 175-ю и шесть других кадровых и резервных эскадрилий перебросили на и без того загруженную авиабазу стратегической авиации в Лоринге, штат Мэн. Они вылетели оттуда в полночь и дозаправились в воздухе всего полчаса назад, в тысяче миль над Северной Атлантикой. Теперь Ричардсон и его звено из четырех штурмовиков летели на высоте всего сто футов, скользя над чёрной поверхностью океана со скоростью четыреста узлов.

В ста милях за четырьмя штурмовиками на высоте тридцати тысяч футов следовали девяносто самолётов, что для русских очень походило на «атаку альфа» – мощную ударную операцию вооружённых тактических истребителей. Это действительно было так, хотя операция была ложной, цель её заключалась в том, чтобы отвлечь внимание от четырех штурмовиков, летящих на бреющем полёте – именно они играли ключевую роль.

Ричардсон не скрывал любви к своему А-10. Пилоты, летающие на этом штурмовике называли его с насмешливым уважением «африканский кабан» или просто – «кабан». Почти все самолёты тактической авиации имели изящную обтекаемую форму, обусловленную необходимостью скорости и манёвренности в бою. «Кабан» составлял исключение и являлся, пожалуй, самым безобразным из боевых самолётов, когда-либо построенных для военно-воздушных сил. Казалось, два его турбореактивных двигателя, подвешенные у хвостового оперения с двойными стабилизаторами, которые сами по себе принадлежали к эпохе тридцатых годов, просто вовремя забыли поставить и кое-как приляпали в последнюю минуту. Массивные короткие крылья торчали из корпуса перпендикулярно в отличие от стреловидных несущих плоскостей современных истребителей. Более того, в середине они были изогнуты, для того чтобы поместить под ними неуклюжее шасси. На нижней поверхности крыльев имелись многочисленные крепления для подвески боезапаса, а сам фюзеляж словно был построен вокруг главного оружия штурмовика – тридцатимиллиметровой вращающейся пушки GAU-8, предназначенной для уничтожения советских танков.

Для сегодняшней операции пушки звена Ричардсона снарядили полным боекомплектом снарядов из обеднённого урана[30], а под крыльями у каждого штурмовика висело по паре бомбовых канистр, наполненных крохотными бомбочками «рокай» – ещё одним видом противотанкового оружия. Прямо под фюзеляжем находился подвесной обтекаемый контейнер, в котором была размещена система низковысотной навигации и ночного наведения на цель; ко всем остальным гнёздам крепления были подвешены топливные баки.

175-я эскадрилья национальной гвардии была первой, оснащённой такими системами. Эти системы представляли собой сочетание электронных и оптических устройств, которые позволяли «кабану» искать цели ночью, совершая полёт на минимальной высоте. Датчики этой системы выдавали изображение местности на лобовое стекло штурмовика, фактически превращая ночь в день, что снижало опасность ночных операций. Рядом с каждым контейнером находился небольшой предмет, который в отличие от пушечных снарядов и бомбочек «рокай» был предназначен для применения именно этой ночью.

Ричардсона не беспокоила – скорее даже наоборот, привлекала – опасность предстоящей операции. Два из трех его компаньонов служили, как и он, на гражданских авиалиниях, третий занимался опрыскиванием с воздуха полей. Все трое были опытными пилотами, с большой практикой полётов на малой высоте. А сейчас им предстояла интересная операция.

Инструктаж, проведённый лётчиком морской авиации, занял больше часа. Они нанесут визит советскому флоту. Ричардсон читал в газетах, что русские затеяли что-то, а когда во время инструктажа ему сообщили, что они послали свой флот к самому американскому побережью, Ричардсона потрясла их наглость. Его привело в ярость сообщение о том, что один из паршивых советских дневных истребителей осмелился подбить «томкэт» морской авиации, так что лётчик едва не погиб. Ричардсона удивило, что морской авиации не позволили ответить на это должным образом. Он видел, что большинство самолётов авиакрыла «Саратога» замерли на бетонных площадках в Лоринге рядом с Б-52, А-6 «интрудерами» и F-18 «хорнетами», причём тележки, загруженные боезапасом для этих самолётов, стоят всего в нескольких футах от них. Ричардсон пришёл к выводу, что его операция – всего лишь первый шаг, деликатное прощупывание противника. Пока советские радары будут следить за самолётами, участвующими в «атаке альфа», которые барражируют на самом пределе досягаемости их ракет «корабль-воздух», его звено из четырех штурмовиков прорвётся под радиолокационной завесой к флагману советского флота, атомному линейному крейсеру «Киров», и даст русским понять, с кем они имеют дело.

Странно, что для такой операции выбрали резервистов. На Восточном побережье сосредоточена сейчас почти тысяча самолётов тактической авиации, из них около трети пилотируют лётчики национального резерва, и Ричардсон пришёл к заключению, что это является частью плана. Очень сложная тактическая операция возложена именно на резервистов, тогда как эскадрильи с кадровыми лётчиками стоят на взлётных дорожках Лоринга, Макгуайра, Дувра, Пизы и нескольких других авиабаз от Виргинии до Мэна, заправленные, проинструктированные, в полной боевой готовности. Почти тысяча самолётов! Ричардсон улыбнулся. Для них просто не хватит целей!

– Ведущий «Лайнбэкер», это «Сентри-дельта». Пеленг на цель – ноль-четыре-восемь, расстояние пятьдесят миль. Курс цели – один-восемь-пять, скорость двадцать узлов.

Ричардсон не подтвердил получение координат даже по кодированному каналу радиосвязи. В соответствии с полученным приказом полет проходил в условиях, исключающих всякое электронное излучение. Любые радиопередачи могли выдать его звено русским. У него был выключен даже радар наведения на цель, действовали только пассивные инфракрасные и телевизионные датчики, способные работать при слабом освещении. Майор быстро огляделся по сторонам. Какие они резервисты? Что за ерунда! – подумал он. Каждый из них налетал не меньше четырех тысяч часов, больше многих кадровых пилотов или большинства астронавтов, а уж ухаживали за птичками национальной гвардии техники, которым эта работа нравилась. По сути дела у его эскадрильи было больше готовых к вылету самолётов, чем у любой кадровой, и у лётчиков национальной гвардии происходило меньше несчастных случаев, чем у сопливых мальчишек, летавших на «кабанах» в Англии и в Корее. Они ещё покажут русским!