Читать книгу - "Серая слизь - Алексей Евдокимов"

– Как ты уехал в Москву без визы? И как обратно вернулся? У погранцов не зарегистрировано, что ты вообще границу пересекал.

Это, конечно, не главное, что меня интересует. Не знаю, почему я спрашиваю именно об этом.

– Так у меня же невъезд был на год, – охотно поясняет Федька – и только тут я вспоминаю: да, действительно, говорил он что-то такое в свое время. – За повторное, гы, нарушение правил регистрации. А мне в Москву надо было срочно, мы с ребятами добазарились, с бейсерами – помнишь?.. Я границу просто перешел по-тихому – там же, недалеко от Зилупе. Пехом… Ну и обратно пришлось тем же макаром. Куда б я к российским погранцам без визы сунулся?

Я чувствую, что уже устал держать руку с пистолетом на весу. Ко всему прочему, в этом нет никакого смысла. Не выпуская, естественно, рукояти, я кладу “макарон” рядом с собой на столик – за ту секунду, что понадобится мне, в случае чего, чтобы выстрелить, он все равно ни хрена не успеет сделать.

– Юсуф умер, – говорю. – Знаешь?

– Знаю.

– Это ты ему из Лапиного дома звонил?

– Я, – довольно.

– Почему он мне ничего не сказал? Я ему бомбил – где-то перед самой его смертью, про тебя спрашивал…

– Я ж знал, что ему ты первому позвонишь, когда догадываться начнешь. – ФЭД сует руку за пазуху – я тычу в него стволом. Дейч, не обращая на это внимания, достает из внутреннего нагрудного кармана куртки сигареты и спички, преспокойно закуривает, спичку кидает на пол. Я опускаю волыну. – Я его специально просил не говорить ничего. Иначе б неинтересно было. – Оскал.

– А так – интересно?

– Ты мне скажи. – Лыбясь, стряхивает пепел на полированную столешницу. Правую руку – в левой сигарета – закидывает за спинку стула, кладет щиколотку левой ноги на колено правой.

– Счет телефонный – специально оставил? Специально дверцу ящика почтового не закрыл?

– А то…

– И окошко – тоже?

– Как ты до него добрался?

ФЭД, конечно, всегда был штучным позером и собой владел как никто – но невозможно отделаться от впечатления, что сейчас он не блефует, не изображает удовлетворение, что игрища продолжаются: его игрища, по его правилам, что нынешняя мизансцена тоже им организована и полностью соответствует неизвестному мне сценарию…

– Перепрыгнул. На крышу. Почему Греков? Что ты о нем знаешь?

– Я хотел, чтоб ты на конференцию слазил. А мимо такой фамилии, как Греков, я знал, ты не пройдешь. Слазил в чат? Понимаю, что слазил – как бы ты тут оказался… Ну что ты-то скажешь – по существу вопроса?

– “Посторонний” – это ты? А “Сол”?

– Я. Все я. В смысле – эти двое. Остальные – не я. Но ничего базар вышел. Я даже не ожидал. Так что скажешь?

– Почему – Сол?

– А чтоб ты с ним нынешним познакомился. Как он тебе?

Сверху опускается рокочущий гул – большой реактивный самолет, перебрасывая с крыла на крыло разноцветные огни, заходит на посадку со стороны моря.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Машка. Секретарша его. Видел ее? Мы с ней… поладили. Ее бы ты все равно не миновал – напрямую Лёшич теперь ни с кем из старых знакомых не общается. Хорош, правда?

– Откуда у тебя чек Грекова? Смотрит на меня. Не отвечает. Запрокидывает голову, принимается пускать в потолок дымные кольца. Этому я тоже у него когда-то учился – в каком-то там классе.

– Откуда? У тебя? Его? Чек? И номер? – Снова наставляя “макарон”, с силой пинаю ногой его столик. Столик сдвигается, бьет Дейча по задранному колену, на которое он положил кисть с сигаретой. Он отдергивает руку, сигарета падает. ФЭД фыркает, скалится, добывает новую.

– От Кристинки, – произносит невнятным из-за сигареты голосом, скосив глаза на спичку. – Она ж, – хмыкает, – у нас его прямая наследница… Классная девка, а? Как ты, кстати, ее нашел – там, в студии? Я те честно скажу, охренел, когда тебя увидел. И бегаешь здорово… Только как ты меня не узнал, ума не приложу. Не узнал ведь, да?

– Какая, на хрен, наследница?

– Ну так ей же все досталось. Мобила его, кредитка – счет его, на имя Бермана открытый… С каких, ты думаешь, она денег платит за Каринкино лечение?

– Почему – ей досталось? Какое она имеет отношение к Грекову? Что с ним самим?

– Какое отношение? Да вот то самое. Сексуально-трансмиссивное… Хотя она, правда, ото всех почти это скрывала…

– Где он? Щурится, отвечает не сразу:

– Выбыл из зоны обслуживания.

– То есть?

– Менты завалили, – закуривает очередную. – Знал много. Про наркоту. Он и правда в этом деле варился, а весь траффик здесь же полиция крышует. А тут этот процесс. Ну, его и застрелили – в собственной тачке… Практически на Кристинкиных глазах. Так что ей круто повезло, что про нее они ничего не знали…

– Аськой она представилась? На радио?

– Ну а кто ж еще?

– Что ты с ней сделал?

– С кем? С Кристинкой? А… – ржет в голос, – да… Дурная была идея, согласен. Хотя и моя… Ну че ты хочешь – на ходу пришлось импровизировать. Ничего лучше в башку не пришло. Ну, типа, че хотелось – стремануть тебя… У них же на Твайке даже хирургическое отделение есть, даже морг – ты в курсе? Ну так она за два года там со всеми врачами перезнакомилась… Не знаю даже, как она объяснила, на хрена ей кровь…

– Полное фуфло. Че-то хреново сочиняешь…

ФЭД с интересом склоняет голову набок – лыба его меняется:

– Ты че, Дэн, – с каким-то обескураженным восхищением. – Не, постой… Ты думаешь, я Кристинку – что? Мочканул?

– Ладно. – Меня вдруг подхватывает дикая злость. – Че ты теперь-то муму ебешь? Я что, должен поверить, что ты, блин, ни при чем – это после всего? За кого ты вообще меня держишь?

Он молча мотает башкой, кривится эдак прибалдело.

– Погоди, – выщелкивает недокуренную сигарету в отверстие лестницы, подается вперед, облокачивается на столешницу, – так что я, по-твоему, сделал?

– Вопросы, блядь, – сам чуть наклоняюсь к нему, – я задаю. Как ты ее убил? Как ты убил Глеба?

ФЭД, тараща глаза и уже не лыбясь, медленно откидывается на стуле:

– Кого я убил?

– Хорош под дебила косить.

Новый самолет проходит, завывая, над нашими макушками.

– Ты это серьезно, Дэн? – Он словно не может решить, смеяться ему или охреневать. Нельзя не признать – чрезвычайно правдоподобно у него это выходит.

– И Сашку ты не трогал?

– Сашку? – переспрашивает, как у слабоумного.

– Да иди ты в жопу! – ору. – У нее справа кровоподтек был! И кожа рассечена! Перстнем!