Читать книгу - "Охота на лис - Майнет Уолтерс"

— Он не знает, что значит слово «кочевник», — объяснила она Баркеру. — Думает, что-то плохое. — Она прижала мальчика к себе, пытаясь успокоить. — Почему бы тебе не посидеть с девочками, миленький, пока я проведу джентльменов в последний автобус? Лис сказал, что он будет сторожить сегодня ночью, помнишь, поэтому он скорее всего спит. Он страшно рассердится, если его разбудят… А зачем тебе выслушивать его ругательства и проклятия, если ты можешь превосходно и без них обойтись?

Любопытство Баркера усилилось. Лис? Какие отношения могут связывать человека по кличке Лис с мальчиком по имени Вулфи — «Волчонок» — в таком небольшом сообществе? Он взъерошил волосы Вулфи.

— Твой папа? — спросил он вполне дружелюбным тоном, одновременно вопросительно взглянув на Беллу, но ответа не последовало.

Белла лишь едва заметно кивнула.

— Лис не очень-то умеет готовить… поэтому бедный ребенок не получает нужного питания. — Она пристально посмотрела на Баркера, словно взглядом пыталась что-то сказать ему. — Вот он на какое-то время и перешел жить ко мне.

Баркер кивнул:

— А где же его мама?

— Вулфи не…

Внезапно мальчик вырвал руку из руки Беллы. С того самого мгновения, когда она сказала, что его мать в отъезде, он ждал, когда полицейский задаст этот вопрос.

— Она в Девоне, — поспешно проговорил он.

Баркер усмехнулся:

— Ах, значит, ты умеешь разговаривать!

Вулфи уставился на пол. Ему не нравилось, как смотрел на него полицейский — так, словно мог прочесть его мысли. Мальчик заговорил короткими отрывистыми предложениями:

— Моя мама уехала вместе с моим братом. Они гостят у друзей. А я сказал, что лучше останусь с папой. Он очень занят, потому что он организатор этого проекта. Вот я и питаюсь у Беллы. Но не из милостыни. Отец ей платит. Мама и Каб вернутся через несколько дней. Лис любит семьи. Поэтому и собрал только семейных людей для создания нашей общины.

Трудно было сказать, кого неожиданный монолог Вулфи удивил больше: Мартина Баркера, из-за четкости и связности речи мальчика, ведь, подобно Белле, полицейский неверно оценил возраст Вулфи по его внешнему виду, или Беллу от того, как блестяще Вулфи сымитировал аристократический говорок своего отца. Полицейский нахмурился, а она улыбнулась. «Ну, теперь меня еще обвинят и в похищении ребенка…»

— Он слишком часто смотрит телевизор, — высказала Белла первое пришедшее ей в голову объяснение. — Наверное, считает себя кем-то вроде — как там его зовут? — Марка Лестера из «Оливера»! — Она взъерошила светлые волосы Вулфи. — Он вполне подходит для этой роли, хотя в душе, наверное, все-таки больше Доджер.

Брови Баркера удивленно поднялись.

— А вы в таком случае, по-видимому, Нэнси? Добросердечная шлюха в воровском притоне Фейджина?

В ответ Белла широко улыбнулась:

— При том условии, что я не шлюха, у нас здесь не воровской притон и я не собираюсь стать легкой жертвой какого-нибудь Билла Сайкса.

— Гм… Кто такой Билл Сайке?

— Оливер Рид, — ответила Белла, уже пожалев, что слишком поспешно выбрала фильм для сравнения. — Проклятый фильм просто кишит Оливерами.

Баркер наклонился и заглянул в темное окно последнего автобуса.

— Ну а как насчет Лиса?

— Вряд ли ему найдется роль, — сказала она, протискиваясь мимо полицейского и чувствуя, как Вулфи тянет ее за полу куртки. — Я случайно выбрала «Оливера». Так что не стоит строить на нем ваш психоанализ. Мальчик умеет превосходно копировать голоса и интонации. С тем же успехом я могла бы вспомнить «Маленького лорда Фаунтлероя».

— Или «Легенду о Тарзане», — добавил Баркер.

— Конечно. Почему бы и нет? Он ведь великолепный имитатор.

— И все это фильмы о детях-сиротах, которых спасают их дедушки, Белла, — заметил Баркер.

— Ну и что?

Он бросил взгляд мимо светлой головы Вулфи в направлении Особняка.

— Просто меня заинтересовали некоторые совпадения.

* * *

Когда Марк начал объяснять ему происхождение алиби Лео, Джеймс решительно покачал головой.

— Не надо подробностей, — мягко пробормотал он. — Я все понимаю. Меня всегда удивляло, почему вы приняли точку зрения полиции, когда я обвинил Лео. Теперь все ясно. Да, вам было нелегко. — Он помолчал. — Его алиби все так же неопровержимо?

Марк вспомнил колебания Бекки.

— Я всегда считал, что в ту ночь миссис Уэлдон слышала именно Лео, — сказал Джеймс извиняющимся тоном. — Многие, беседуя по телефону, путали наши голоса.

Молодой человек на мгновение задумался.

— Бекки говорила, что в последний раз, когда она видела Элизабет, у той с головой явно было не в порядке, и рассказала историю о том, как Лео пришлось забирать Элизабет из полицейского участка, так как она забыла, где живет.

Джеймс воспринял смену темы беседы как нечто само собой разумеющееся.

— Я всегда это предвидел. С отцом Алисы произошло то же самое — к семидесяти годам допился до полного умопомешательства.

— Полагаю, она была в очень тяжелом состоянии, если не могла вспомнить своего адреса. Ей ведь идет только пятый десяток. — Он снова просмотрел файл Элизабет в поисках каких-либо других подробностей. — Насколько могу понять, я не имел от Элизабет никаких известий с июня, когда она подтвердила получение пятидесяти тысяч из денег Алисы… А в июле ее в последний раз видела Бекки, и она описывает ее как находившуюся в полупаралитическом состоянии. Сколько раз вы ей звонили?

— Десять… или двенадцать… Я перестал звонить, как только понял, что она не собирается отвечать.

— И когда это случилось?

— Вскоре после того, как начался пресловутый телефонный шантаж. Мне показалось бессмысленным продолжать общение с Элизабет после того, как я понял, что она каким-то образом причастна к звонкам.

— Значит, где-то в середине ноября?

— Да, примерно так.

— Но ведь она не отвечала на звонки с марта?

— Видимо, да.

— Вы могли оставить сообщение? Ее автоответчик не был блокирован из-за переизбытка сообщений?

Джеймс отрицательно покачал головой.

— Ну что ж, по крайней мере можно предположить, что кто-то их стирал. Как насчет Лео? Когда вы в последний раз с ним разговаривали?

Наступила короткая пауза.

— На прошлой неделе.

Марк удивленно взглянул на полковника:

— Ну и что?

Старик глухо рассмеялся.

— Я говорил… Он слушал… Потом он повесил трубку. Разговор был односторонним.

— И что вы ему сказали?