Читать книгу - "Ледяное сердце - Джонатан Келлерман"

Петре и Майло хотелось поговорить еще. Мы нашли круглосуточное кафе на улице Вентура в Сепульведе и заказали кофе с пирогами. Официантка, догадавшись, кто мы такие, держалась от нас на почтительном расстоянии.

— Насчет денег ты прав, — сказал Майло. — Десять кусков хватило бы на приобретение компьютерного оборудования, и не только его. Остаются еще расходы на печать, распространение журнала, на аренду помещения. Кроме того, нужно было на что-то жить.

— По словам домохозяйки Кевина, — проговорила Петра, — он вносил арендную плату за шесть месяцев вперед. Она брала с него пятьсот долларов в месяц, что за год составляет шесть кусков. Он также вносил полугодовую предоплату за почтовый абонентский ящик. Не очень много, но Кевин явно расходовал папочкин чистоган на авансы. Фрэнк сообщил нам, что Кевин предпочитал «необычные» виды работы.

Петра заказала пирожное «бостонский крем», сняла с него крем и принялась за шоколад.

Майло лакомился половиной яблока a la mode deluxe (с двумя ложками ванильного мороженого), а я был голоден и съел большой кусок торта с орехом пекан.

— Дело в том, — сказала Петра, — что я вела наружное наблюдение три дня подряд и не отыскала никого, кто знал бы Кевина или был осведомлен о его преступной деятельности.

— Что ты думаешь? — спросил я. — Наркотики?

— Богатый мальчик при деньгах. Это подходит.

— Десять кусков создания картеля ему не обеспечат, — заявил Майло, — но этого вполне достаточно для того, чтобы финансировать первую закупку, продать товар в розницу по более дорогой цене и использовать прибыль для закупки очередной партии.

— Место, где он подобрал Эрну, — это хорошо известный рынок нелегальной торговли «колесами», — вставила Петра. — Возможно, оно было известно Кевину по его прежнему опыту.

Майло покончил с яблоком и принялся за мороженое.

— Ты, Алекс, когда-то работал в больнице. Бросишь что-нибудь в нашу копилку? — Я никогда даже не сталкивался с торговлей на черном рынке медицинскими наркотическими средствами.

— Поддерживаешь знакомство с кем-нибудь из Западной детской больницы?

— Время от времени.

— А с ближайшими лечебными учреждениями?

— Там есть несколько знакомых. Майло взглянул на Петру:

— Как ты отнесешься к тому, чтобы он показал фото Кевина людям в белых халатах?

— Это не повредит. Возможно, они будут более откровенны с коллегой. Не возражаешь, Алекс?

— Нет, но если кто-то из них приторговывает таблетками, он никогда в этом не признается, равно как и в том, что знает кого-то из торговцев.

— Но ты увидел бы их реакцию, — сказал Майло. — Посмотрел, нет ли в их поведении каких-либо странностей. А потом ими займемся мы.

— О'кей.

— Не переутомляйся, отведи на это один день. Мы работаем с дальним прицелом, но никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

— Займусь этим завтра же. Но нам следует рассмотреть и другие возможные источники доходов Кевина. Вспомните про все эти компьютеры, принтеры, сканеры. Кроме того, Кевин коллекционировал порнографию.

Оба внимательно посмотрели на меня.

— Мне следовало бы подумать об этом, — проговорила Петра. — Когда мы посетили контору Фрэнка Драммонда, его секретарша спросила, не имеет ли наш визит отношения к порнографии. Черт побери, возможно, она знала, что за парнем водились кое-какие делишки.

— Работа в конторе отца в летнее время. — Майло покачал головой. — Похоже, у папули сохранились об этом неприятные воспоминания.

— Возможно, именно изобретательность Кевина и не нравилась папочке, — добавила Петра. — То, что собирает Драммонд-младший, — чистейшей воды садомазохизм.

— Или дело не ограничивалось участием Кевина в бизнесе, или они по-разному относились к нему, — заметил я. — А что, если враждебность Фрэнка объясняется не только отцовским стремлением защитить сына?

Мои собеседники молчали. Петра крутила в руке вилку.

— Семейный бизнес… знаете. Терри, похоже, снималась в грязных фильмах во времена своей молодости. — Она бросила вилку остриями зубцов на стол. — Надо проверить это в полиции нравов.

Весь день я разговаривал с дружелюбно смотревшими на меня людьми в Западной детской больнице и в лечебных учреждениях, размещавшихся на бульваре Сансет. Кевина никто из них не опознал. Я попытал счастья с теми, кто не выглядел столь дружелюбно. Эти смотрели на меня равнодушно и качали головой.

Я проехал мимо того места, где подобрали Эрну Мерфи. В дневное время я увидел тихую солнечную улицу, застроенную старыми многоквартирными домами. Ничего общего с тем, во что она превращалась с наступлением темноты.

Мое внимание привлекла молодая женщина-латиноамериканка, прогуливавшая в двойной коляске младенцев-близнецов. Она улыбалась. Дети дремали.

В нескольких милях к западу на ней была бы униформа, а дети принадлежали бы кому-то другому. Здесь матери сами прогуливали своих детей.

И запирали их на ночь.

Перед тем как отправиться домой, я позвонил Майло и сообщил, что день у меня прошел впустую.

— Мы с тобой друзья по несчастью, приятель. Работа с авиакомпаниями ничего не дала, и я потратил все утро на телефонные звонки в Бостон, пытаясь узнать, не отмечено ли прибытие Кевина где-нибудь в тех местах — сейчас и во время убийства Анжелики Бернет. Ничего в первом случае и отсутствие полной ясности во втором, поскольку, как правило, небольшие гостиницы хранят списки своих постояльцев не более года. В нескольких местах администрация долго возилась с компьютерами, но даже если Кевин и останавливался в одном из отелей, то не под своим именем. В более крупных гостиницах сообщили, что в ту неделю, когда была убита Бернет, все места были заняты (много различных конференций), а они-то свою документацию хранят. И снова никаких сведений о Кевине.