Читать книгу - "Как велит Бог - Никколо Амманити"

188.

В дверях зала ожидания стоял высокий сухопарый врач и смотрел на него.

"Кого он мне напоминает?"

Кристиано Дзена задумался на несколько секунд, потом вспомнил. Доктор был как две капли воды похож на Бернарда, стервятника из "Попая-морехода"[53].

Прочистив глотку, врач решился начать разговор:

— Ты Кристиано, сын Рино Дзены?

Кристиано кивнул.

Ноги у доктора были длиннее, чем у Четыресыра, и Кристиано заметил, что носки на нем непарные. Оба были синего цвета, но один гладкий, а другой в рубчик.

Кристиано почувствовал к нему инстинктивную симпатию, которую тотчас же подавил.

— Я — Энрико Бролли, хирург, я оперировал твоего отца и... — Он не закончил фразу и, почесывая затылок, сунул нос в медицинскую карту, которую держал в руках.

Кристиано встал:

— Он умер. Чего там ходить вокруг да около.

Врач поглядел на него, склонив набок свою маленькую голову, как иногда делают собаки.

— Кто тебе сказал, что он умер?

— Я не буду плакать. Просто скажи мне это, и я пойду.

Бролли шагнул к нему и положил руку мальчику на плечо.

— Идем со мной. Я отведу тебя к отцу.

189.

Стоя под душем, Четыресыра поднял руки вверх, потом опустил их и поглядел на свои ладони.

Эти руки взяли камень и проломили голову девушке.

Горячая вода душа вдруг стала ледяной, подушечками пальцев он снова ощутил шероховатую поверхность камня и ноздреватый мох на нем, почувствовал, как камень завибрировал при контакте с лобной костью девчонки..

Голова закружилась, его качнуло на кафель, и он, как мокрая тряпка, осел на пол.

190.

Рино Дзена лежал на кровати с тюрбаном из белых бинтов на голове. Над изголовьем горела лампочка, и его умиротворенное лицо в овале мягкого света, казалось, плыло над подушкой, словно лик призрака. Тело было накрыто бледно-зеленой простыней. У изголовья расставлены мониторы и электронные приборы, тихонько пикающие и мигающие разноцветными лампочками.

Кристиано Дзена и Энрико Бролли стояли в паре метров от кровати.

— Он спит?

Врач покачал головой:

— Нет, он в коме.

— Но он же храпит?!

По губам Бролли скользнула улыбка.

— Иногда люди в коме храпят.

— Он в коме? — Кристиано обернулся к доктору, словно не понял его.

— Подойди к нему, если хочешь.

Бролли увидел, как мальчик неуверенно шагнул вперед, словно перед ним лежал усыпленный лев. Потом взялся за изголовье койки:

— И когда он проснется?

— Не знаю. Обычно требуется самое меньшее две недели.

Повисло молчание.

Казалось, мальчик не слышал того, что ему сказали. Стоял не шелохнувшись, вцепившись пальцами в изголовье, словно боялся упасть. Бролли не знал, как объяснить ему ситуацию. Он подошел к нему:

— У твоего отца была аневризма. Возможно, с самого рождения.

— Что такое... эта анев..? — не оборачиваясь, спросил Кристиано.

— Аневризма — это небольшое расширение артерии. Такой мешочек, наполненный кровью. Он не эластичный, как другие сосуды, и со временем может порваться. У твоего отца она разорвалась прошлой ночью, и кровь попала в суб... в общем, между мозгом и черепной коробкой, и проникла в мозг.

— И что при этом бывает?

— Кровь давит на мозг и нарушает химический баланс..

— И что вы ему сделали?

— Мы убрали кровь и зашили артерию.

— И что теперь?

— Теперь он в коме.

— В коме... — эхом отозвался Кристиано.

Бролли хотел было положить ему руку на плечо, но передумал. Не похоже, чтобы этот парнишка искал утешения. Вид у него был измученный, но глаза сухие.

— Твой отец не может проснуться. Кажется, что он спит, но это не так. К счастью, он может дышать самостоятельно, без помощи аппаратуры. В этой висящей вверх дном бутылке, — он указал на капельницу, — питание для него. Потом мы подсоединим трубку, которая будет подавать ему пищу прямиком в желудок. Его мозг перенес серьезную травму, и сейчас все его силы направлены на самовосстановление. Остальные функции — еда, питье, речь — приостановлены. Временно...

— Но вену прорвало из-за того, что он сделал что-то не то? — Задавая вопрос, Кристиано дал петуха.

Врач поднял бровь:

— В каком смысле что-то не то?

— Не знаю... — Мальчик замолк, затем добавил: — Я его нашел в таком виде...

Может, тем вечером он чем-то рассердил отца и теперь чувствовал себя ответственным за происшедшее. Бролли попытался успокоить его:

— Он мог и спать, когда случилось кровоизлияние. У него была весьма обширная аневризма. Его никогда не проверяли? Ни разу не делали компьютерную томографию?

Мальчик помотал головой:

— Нет. Он ненавидел врачей.

Бролли повысил голос:

— Не говори о нем в прошедшем времени. Он не умер. Он жив. Его сердце бьется, кровь течет по венам.

— А если я ему что-нибудь скажу, он услышит?

Врач вздохнул:

— Не думаю. Пока не обнаружатся признаки того, что он приходит в себя, например, откроет глаза... честно говоря, не думаю, что он тебя услышит. Но может быть, это и не так... Знаешь, это состояние и для нас, врачей, загадка. В любом случае, если хочется поговорить с ним, ты можешь это сделать.

Мальчик пожал плечами:

— Сейчас не хочется.

Бролли подошел к окну. Машина жены стояла у дороги. Он знал, почему Кристиано не хочет говорить с отцом. Мальчик чувствовал себя брошенным.

Доктор Давиде Бролли, отец Энрико Бролли, всю свою жизнь вставал в семь утра. Ровно полчаса спустя он выпивал свой кофе. В восемь ноль-ноль выходил из квартиры, спускался по лестнице в кабинет, где принимал больных до без пяти час. В час, к началу выпуска новостей, он был дома. Обедал доктор в одиночку перед телевизором. С половины второго до двух десяти он отдыхал. В два десять возвращался в кабинет. Домой приходил в восемь вечера, ужинал и проверял у детей домашнее задание. А в девять ложился спать.

Так было шесть дней в неделю, за исключением воскресенья. По воскресеньям он ходил на мессу, покупал булочки и слушал по радио футбольные репортажи.