Читать книгу - "Черный вечер - Лоренсо Сильва"

На первом этаже в конце коридора кладовая. В ней пахло так, что глаза слезились. Страшная вонь будто гнала нас прочь, но мы все-таки вошли.

В полицейской академии учили, что место преступления нужно осматривать, отрешившись от всех эмоций.

На практике это не так просто, особенно если осмотр проводится в свете фонарика, выхватывающего из тьмы лишь один квадратный метр. Оттого что не видишь все сразу, в душу закрадывается какой-то первобытный страх.

Итак, сначала я увидел обезглавленную женщину. Пахло так, будто в крошечной комнате сгнило десять килограммов картошки. Из разлагающегося тела что-то текло... Все, сейчас меня вырвет!

Не знаю, какие силы заставили меня снова взглянуть на женщину. Нет, я ошибся, голова все-таки есть. Вот она, в петле. Клочья седых волос, сочащаяся гноем кожа, высохшие глаза.

Потом яркий луч фонаря осветил маленький кукольный столик. За ним, казалось, пила чай живая кукла, привязанная к изящному креслу. Маленькая девочка, судя по длинным волосам, платью и пышному банту на шее. Лицо изъедено насекомыми, смотреть на него выше человеческих сил. И все-таки не зря я учился в полицейской академии: отрешившись от кошмара, подмечаю детали: одежда на девочке старинная: платье с кринолином, туфли на пуговках, соломенная шляпка. Вот только бант на шее завязали так туго, что выпал почерневший язык...

— Боже милостивый! — шепчет мой помощник.

Меня рвет желчью.

* * *

— Ладно, давай попробуем во всем разобраться.

Мы в офисе, где горят яркие лампы и, несмотря на прохладу осенней ночи, работает вентилятор. Что угодно, только бы избавиться от ужасного смрада.

— Старуха убила девочку, а потом повесилась — такое объяснение кажется наиболее правдоподобным, — неуверенно начал я. — Но зачем? Я не слишком хорошо разбираюсь в местных нравах и обычаях... Что могло толкнуть Агнес на преступление?

С легким дребезжанием вентилятор разгоняет холодный воздух.

— Дом принадлежит Агнес, — проговорил доктор, откашлявшись. — Если не ошибаюсь, муж подарил ко дню свадьбы.

— Неужели...

— В то время у них денежки водились, — негромко продолжал доктор. — Супруг Агнес был банкиром, и весьма удачливым.

— Банкиром?

— Да, его звали Эндрю. В конце двадцатых он зарабатывал столько, что молодые супруги могли позволить себе что угодно. В 1925 году у них родилась дочь. Через три года, осенью, девочка умерла от дифтерии. Ее лечил мой покойный отец — как ни старался, спасти не смог. Безутешные родители не оправились от горя. Эндрю просто сбежал из города, а Агнес превратилась в затворницу. После того, что я сегодня увидел, многое проясняется. Видите ли, у нас время от времени пропадали дети. Обычно по осени. Например, девочка, которую мы сегодня нашли. Ее искал весь город. Вам придется сообщить родителям. Неприятная обязанность... Думаю, одиночество свело Агнес с ума: она начала похищать детей, видя в них свою умершую дочь. Старуха их убивала, но продолжала считать живыми, наряжала, поила чаем, укладывала спать...

— Как в куклы с ними играла? — уточнил я.

— Да, что-то вроде того. Это довольно редкое психическое расстройство. А куда она трупы других детей спрятала? Наверное, когда они начинали разлагаться, Агнес больше не могла с ними играть. Думаю, в конце концов она поняла, в какое чудовище превратилась, и наложила на себя руки.

— Вполне логично, — проговорил помощник. Он, похоже, еще не пришел в себя: лицо бледное, глаза мутные.

— Да, у психов своя логика, запутанная и извращенная.

Нужно было столько всего сделать: вызвать коронеров, связаться с родителями, а я лишь сидел, апатично уставившись на телефон. Хочу выстроить все по порядку, понять, пока воспоминания еще свежи. Нет, не получается! Буду звонить. Но я и трубки коснуться не успел: телефон зазвонил сам.

— Алло! — ответил я и, выслушав сообщение, понял, какую страшную ошибку мы совершили.

— Это не Агнес, — положив трубку, покачал головой я.

— Что?

— Это сделал Эндрю! — Я бросился к двери.

— Он ведь сбежал в 1928 году!

— Нет, никуда он не сбежал!

В мгновение ока мы были в машине.

— Он все еще там!

— Но ведь мы весь дом обыскали! — проговорил доктор.

— Значит, плохо искали! — рявкнул я, нажимая на педаль акселератора.

— Ничего не понимаю... — пробормотал доктор.

Объяснять не было ни времени, ни желания. Скорее, скорее в этот жуткий район, который, будто старый голодный тигр, притаился на окраине города. Бегом по гнилым ступенькам, пусть витражные стекла вылетают, мне все равно!

— Я знаю, что ты здесь, Эндрю! Выходи! Не заставляй тебя искать!

В ответ пустота: ни эха, ни отзвука. Старый дом издевается надо мной!

— Только тронь ее, Эндрю, и я из тебя всю душу вытрясу! Накажу, как ты наказывал тех бедных детей!

Влетев в гостиную, я в бешенстве пнул высокую стопку газет.

— Шериф, держите себя в руках! — прошептал мой помощник.

Но я продолжал крушить газетные стопки. В гостиной никого, я понесся дальше.

— Да помогите же мне! — велел я спутникам.

Эндрю мы нашли в комнате с роялем. Из старых газет он выстроил каморку без окон, без дверей. Ему почти восемьдесят, седой, но, на диво, проворный. Страшные черные глаза прожигают насквозь. Бывший банкир засуетился, пытаясь не подпустить к своей пленнице, но я схватил его за шкирку и швырнул помощнику. Кукольный стол, изящное кресло, а в нем маленькая девочка в платье по моде двадцатых голов. Руки связаны, в огромных голубых глазах безотчетный страх.

Эндрю не сбежал из города, он сошел с ума, а верная Агнес построила для него лабиринт. Однако с каждой убитой девочкой любовь и преданность таяли, и, не в силах выдать убийцу полиции, бедная женщина наложила на себя руки.

Я все понял, когда по телефону сообщили, что снова пропала девочка. Агнес мертва, а если не она, то кто? Эндрю, конечно!

От ужаса девочка поседела и перестала улыбаться. Доченька моя бедная! Сейчас она взрослая и иногда меня узнает, когда я навещаю ее в больнице.