Читать книгу - "Сердце убийцы - Челси Кейн"

Управляющая пристанью «Речная гавань» обитала, вопреки ожиданию, не в плавучей конторе или какой-нибудь яхте, а в сборном домике под плоской крышей, расположенном на прибрежном холме. На отполированном обломке топляка, прибитого гвоздями к сайдингу табачного цвета, значилось: «Офис». По всем понятиям наступила ночь, и похолодало градусов на десять. Арчи ощущал во рту исходящий от реки жестяной привкус. В носу свербело. Он ждал вместе с Генри и Клэр на веранде и мысленно заклинал, чтобы ему открыли наконец чертову дверь.

Перед домом стояли три автомобиля без внешних признаков принадлежности к полиции. Детектив приказал патрульным и спецназовским машинам остановиться подальше от глаз, на старом шоссе. Он обернулся и бросил взгляд вниз, на причал, где в мрачном молчании покачивалось на волнах несколько десятков катеров.

В доме тявкнул пес, и дверь отворилась. В образовавшуюся щель протиснулась пожилая женщина, и Арчи успел заметить позади нее пятно мохнатой шерсти, прежде чем хозяйка закрыла дверь, отпихнув пса ногой. Женщина остановилась перед второй дверью из алюминиевой противомоскитной сетки, так что она отделяла ее от детективов, как щитом. Арчи поднял полицейский значок.

— А я знаю, кто вы, — без тени замешательства сказала управляющая. — Вас показывали по телевизору. — Она сняла очки. Крашеные каштановые волосы связаны сзади в свободный пучок. Свитер с высоким воротником заправлен в голубые джинсы. В одной руке она держала полицейский триллер в мягкой обложке, просунув большой палец между страницами в качестве закладки. На переносице осталась красная отметина от дужки очков. — Вы тот коп, которого похитила Греттен Лоуэлл.

При звуке этого имени будто электрический заряд пронизал руки Шеридана. Он крепко сжал в кармане латунный пенальчик с таблетками.

— Скажите, на вашей пристани стоит катер, принадлежащий Дэну Макколэму?

Управляющая отвела взгляд и зачем-то подергала за ручку противомоскитной двери.

— Катер Дэна сгорел.

— А второй?

Она неуверенно молчала.

— Это важно, — сказал Арчи.

— Катер не зарегистрирован, но Дэн исправно оплачивает стоянку, и я разрешила ему держать его здесь.

— Не волнуйтесь, — успокоил Шеридан. — Вам ничего не грозит. Где причален катер?

Управляющая недоверчиво посмотрела на него, открыла сетчатую дверь и показала рукой вниз на причал:

— Стояночное место номер двадцать восемь. Вон там. Второй катер с конца, по левую сторону.

— Со мной можешь делать, что хочешь. Но ты должен отпустить Эдди.

Выражение лица Рестона менялось ежесекундно, уголки рта дергались.

— Не могу.

Сьюзен собрала все силы, чтобы сохранить внешнюю невозмутимость.

— Ты убьешь ее?

— Придется.

Тесная каюта словно стала еще меньше. Даже не будь журналистка связана, все равно не сумела бы проскочить мимо Рестона к двери, а оттуда на палубу. А что тогда? Прыгнуть в воду? Иллюминатор над койкой, где лежала Эдди, был величиной с суповую тарелку. Нет, отсюда не выбраться.

— А меня?

— Посмотри на нее. — Рестон медленно протянул руку и коснулся пальцами бедра девочки, провел по изгибу до тонкой талии, затем поверх ребер. Снаружи волна глухо шлепнулась о борт катера, он качнулся, пугливо заколебался, задрожал. — Правда, она прекрасна?

Уорд не могла понять, как ему удалось похитить Эдди.

— За тобой следила полиция. Они утверждают, что ты не выходил из дома.

— Я не похищал ее, Сьюзи, — произнес Рестон тихим голосом. — Эдди сама пришла ко мне. — Он прикрыл глаза. — Я обещал ей, что мы будем вместе. Подговорил разбить окно в ее спальне снаружи. Рассказал, как добраться сюда на автобусе. Велел ждать на катере, пока у меня не закончатся уроки в школе. — Его глаза вдруг широко раскрылись, и Сьюзен увидела в них безграничную ненависть. Катер опять качнуло, и неплотно подогнанная дверь в каюту задребезжала на петлях. — Эдди сделала все в точности, как я ей сказал.

— Ты ненормальный.

Рестон самодовольно улыбнулся, любовно глядя на полубесчувственное девичье тело.

— Рохипнол. Я вычитал о нем в Интернете.

Сьюзен с отвращением подумала о том, что позволяла этому выродку дотрагиваться до себя. Ей вспомнились все случайные знакомства, каждая неловкая близость. Грустные картинки печального юношества мелькали в ее сознании, как на экране проектора. Она так хотела убедить всех в своей самостоятельности. И это удалось. А на самом деле была просто несчастной и одинокой девчонкой.

Дыхание Рестона участилось, лицо покраснело от возбуждения. Он гладил девичьи груди, обводил большим пальцем маленькие розовые соски. Эдди шевельнулась.

— Они нужны мне только потому, что похожи на тебя.

Сьюзен велела себе быть сильной и во что бы то ни стало вырваться отсюда.

— Чепуха! Нашел чем оправдаться! Молоденькие девочки всегда вызывали у тебя эрекцию.

— Неправда! — возразил Пол надтреснутым голосом. — Это ты сделала меня таким. Я не испытывал никакого влечения к школьницам, пока не узнал тебя. Все из-за тебя. — Теперь он гладил тело девочки в обратном направлении — от груди по ребрам, животу, затем просунул руку под резинку трусиков.

— Не делай этого. — Сьюзен отвернулась, чтобы не видеть гнусного зрелища. — Пожалуйста!

— Я хоть что-нибудь значил для тебя?

Она крепко зажмурилась.

— Ну конечно.

— Все время вспоминаю тот вечер после школы. Как ты стояла, во что была одета, твои слова. Помнишь, ты записала мне в подарок кассету?

Рестон дотронулся до ее лица, Сьюзен резко отпрянула, и ремешок тут же сдавил горло, вновь заставив поперхнуться. Она замерла, боясь пошевелиться. «Только не вздумай зареветь, — сказала она себе, — только не реветь, гадство такое!»

— Твои любимые песни. — Губы учителя коснулись щеки бывшей ученицы, и Сьюзен чуть не стошнило от омерзения. — Я храню ее. Там еще есть песня «Добавь и это тоже» в исполнении «Вайолент фамм», а в ней строчка «Можно мне хоть один поцелуй?». Ты вручила мне кассету со словами: «Это то, что я есть». Вручила мне себя. — Убийца поцеловал ее и провел нижней губой вверх по щеке, оставив мокрую дорожку слюны. — Название каждой песни написано на вкладыше твоей рукой — все буковки ровные, аккуратные — ты их, наверное, целый день выводила.

Сьюзен зажмурилась еще крепче, так что веки стали как маленькие кулачки.