Читать книгу - "Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг"

— Выходит, я был прав? Ты умеешь прятаться? — Глаза Спирита внезапно очутились очень близко от моих. Они оказались такими темно-карими, что выглядели черными, как зеркало, в котором можно утонуть или разбиться. Сейчас оно отражало мой испуг. — Не бойся. Я все понимаю. Каждому нужно хоть изредка почувствовать себя нормальным, даже если это просто иллюзия. Ты ведь за этим сюда пришла? Устала чувствовать себя загнанной лошадью?

Я выдохнула и криво улыбнулась.

— Ты ведь меня не пристрелишь, да?

— Я предпочитаю нож. И не трогаю людей, с которыми пью.

Кажется, до меня дошло, почему он всегда сидел в баре один. За это требовалось выпить.

2

Как-то на биологии нам задали делать доклад о насекомых. Меня распределили в одну группу с тремя девчонками, и, конечно же, они выбрали бабочек, то есть чешуекрылых. В общем-то я против бабочек ничего не имею — если они порхают себе где-то там вдалеке. Это может быть даже красиво. Главное, чтобы они меня не трогали — тогда и я их трогать не буду.

Я, конечно, знал, что бабочки — насекомые с полным превращением и проходят в своем развитии разные стадии: из яйца вылупляется гусеница, которая потом окукливается, а из куколки выходит имаго. О чем я понятия не имел, так это о переменах, которые, вырастая, переживает гусеница.

Оказалось, в энтомологии существует понятие «возраст гусеницы». Этот самый возраст считается не днями, а линьками. Старая тесная оболочка сбрасывается, появляется новая. Стадии развития между линьками называются возрастами гусеницы, причем окраска и внешний вид личинки в разные возрасты могут сильно различаться.

В последнее время я ощущал себя как раз такой гусеницей: сбрасывающей старую привычную кожу, чтобы превратиться в нечто иное, новое. Процесс был болезненным, неприятным, но необходимым и необратимым. Я не знал, каким стану после этой внутренней «линьки», но прежним уже точно никогда не буду.

Увиденное на фото в телефоне отца повергло меня в шок. Остаток того дня я бродил по лесу, и на душе у меня было так же туманно, как вокруг. Когда немного пришел в себя, постарался отбросить эмоции и уложить в голове все, что услышал от Эрика перед тем, как сбежать, — попытался связать разрозненные факты в единую картину. Казалось бы, я наконец получил ответы, которые так долго искал, вот только они вызвали еще больше вопросов.

Как так получилось, что единственная фотография из прошлого нашей семьи, которая у него сохранилась, — это гнусный порнографический снимок с участием мамы и каких-то непонятных мужиков? Да, понимаю, пожар на ферме уничтожил все, в том числе альбомы, диски, или на чем там еще мог храниться семейный фотоархив. А снимок, который я видел у отца в телефоне, ему скинул Вигго. И все-таки: зачем папа столько лет хранил эту мерзость?

Отец рассказал, что его брат, как многие одинокие мужчины, был завсегдатаем на порносайтах и ресурсах для быстрых «эротических» знакомств. Там-то он и наткнулся на фотографию со знакомым лицом. Женщина с ником Пандора искала пары или молодых мужчин для горячих свиданий. Вигго, конечно, сразу рассказал отцу о находке и в подтверждение своих слов отослал ему скриншот. Фото на страничке Пандоры, кстати, было не единственным. Просто отец показал мне только одно.

Естественно, он потребовал от мамы объяснений: не для того, чтобы выслушивать ее оправдания, скорее, чтобы понять, чего ей не хватало в браке, чего он не смог ей дать и как она могла обманывать его, ставя под удар семью. Но разговора не получилось. Мама все отрицала и кричала, что если самый близкий человек не верит ей, то лучше подать на развод. Отец ответил, что бумаги подпишет, но при условии, что дети останутся с ним. Он не мог допустить, чтобы их воспитывала шлюха.

Скандал закончился тем, что мать ушла, хлопнув дверью, и поехала на работу. Мы, дети, в это время находились в доме и, хоть нас и отправили по комнатам, вероятно, слышали всё — родители громкость уже не контролировали и в выражениях не стеснялись. Я, конечно, тогда был малышом, но брат с сестрой понимали, что происходит. Вот почему они поссорились: Лаура защищала отца, а Мартин встал на сторону мамы. Потом их ссора перешла в драку. Обо мне, ясное дело, все позабыли, вот я и стал развлекать себя сам, стащив коллекцию брата. Дальше все было так, как отец рассказывал в мастерской.

Он, конечно, мог только предположить, как рассуждала мама и что заставило ее пойти на крайние меры — сбежать вместе со мной. Какие обстоятельства на самом деле подтолкнули ее к этому, знала только она сама — и унесла тайну с собой в могилу.

По мнению папы, мама могла испугаться, что ее обвинят в покушении на убийство — ведь мотив у нее был. Так муж с лихвой мог бы отомстить ей, а заодно лишить родительских прав. Мама могла переживать и из-за возможной причастности Мартина к случившемуся — она ведь знала, что камни, рассыпанные у лестницы, были его. Может, мама даже верила в то, что Мартин с сестрой «помогли» папе упасть, чтобы остаться с ней. Слова Руфи о том, что мать винила старших детей в чем-то ужасном, подтверждали это.

Как только стало ясно, что Эрик Планицер выживет, и врачи сообщили об этом ближайшим родственникам, мама просто вышла из больницы, забрала меня из садика, загрузила в машину самые необходимые вещи и укатила в неизвестном направлении.

Если эта история — правда, то она возвращала меня все к тому же проклятому вопросу: почему я? Почему мама выбрала меня? Потому что по малолетству я не мог быть причастен к… ну, что бы там, по ее мнению, ни натворили брат с сестрой? Потому что со мной, маленьким, было проще — я не задавал вопросов и не ставил под сомнение решения мамы? Или дело заключалось в чем-то другом? Хотелось бы верить, что мама просто любила меня больше. Но время, когда я был настолько наивен, давно прошло.

Сомнения и роившиеся в голове вопросы выгнали меня из леса и подтолкнули обратно к дому отца. Не терпелось спросить его еще кое о чем, очень важном. Как назло, я заблудился: погруженный в свои мысли, брел, не разбирая дороги, и теперь поплатился за это. Пришлось выйти к какой-то деревне и спросить там дорогу. В итоге добрался до отцовского дома, когда уже начало темнеть, злой на самого себя и голодный