Читать книгу - "1977. Кошмар Чапелтауна - Дэвид Пис"

Он посмотрел в окно, на черный шпиль, упирающийся в небо, затем откинул голову на спинку сиденья и тихо сказал:

– Я ее не убивал.

– А разве я это говорил?

– Две недели назад она позвонила мне и сказала, что ей нужны деньги, чтобы уехать. Сказала, что хочет продать мне кое-какую информацию.

– Ты с ней встретился?

– Нет.

– А ты знаешь, о какой информации шла речь?

– Насчет каких-то ограблений.

– Каких ограблений?

– Она не сказала.

– Прошлых или будущих?

– Она не сказала.

Я посмотрел на его жирное испуганное лицо, потеющее на моем пассажирском сиденье.

– Ты кому-нибудь об этом рассказывал?

Он сглотнул и кивнул.

– Кому?

– Одному сержанту из Лидса. По имени Фрейзер, Боб Фрейзер.

– Когда ты ему об этом рассказывал?

– Почти сразу после ее звонка.

– А зачем ты ему об этом рассказывал?

Эрик Холл повернулся ко мне лицом и сказал, показывая пальцем на свое лицо:

– Затем, что он выбил это из меня, вот, бля, зачем.

– А почему он это сделал?

– Потому, что он был ее сутенером.

– Я думал, ее сутенером был ты.

– Давным-давно.

– Тот журнал с фотографиями. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Ничего. Без дураков. Она ничего мне об этом не рассказывала.

Я сидел за рулем и не знал, что думать.

Через некоторое время Эрик Холл сказал:

– У тебя есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?

– Да, есть, – сказал я. – Кто ее убил?

Эрик Холл шмыгнул носом и сказал:

– Есть у меня, бля, одна теория.

Я повернулся, чтобы посмотреть на него, на этого жирного слизняка, на человека, готового сэкономить два гребаных куска ценой своей собственной изолгавшейся души, которую в будущем не ждало ничего, кроме геенны огненной.

– Ну давай, Шерлок, поделись.

Он пожал плечами, как будто в этом не было ничего особенного, как будто это было на первой полосе каждой газеты, как будто этот жирный слизняк хотел выгадать еще один день:

– Фрейзер, – сказал он, улыбаясь.

– Не Потрошитель?

– Потрошитель? – засмеялся он. – А это еще кто, бля, такой?

Я посмотрел на крест над нашими головами и сказал:

– Последний вопрос.

– Валяй, – сказал он, все еще улыбаясь.

Падла.

– А Ка Су Пен?

– Кто? – переспросил он слишком быстро.

Улыбка исчезла.

– Китаянка. «Сью Пенн».

Он покачал головой.

– Эрик, ты работаешь в Брэдфордском отделе по борьбе с проституцией, так?

– Работал.

– Извини – работал. Но я уверен, что ты еще помнишь всех своих девочек. Особенно тех, которых Потрошитель покоцал прямо перед твоим, бля, долбаным носом. Или нет?

Он молчал.

– Это ведь был Потрошитель? – повторил я.

– С официальной точки зрения.

– А с твоей собственной точки зрения?

– С моей точки зрения, не тронь дерьмо – вонять не будет.

Я включил зажигание и быстро молча поехал обратно.

Я остановился у парка Короля Георга.

Он открыл дверь и вышел.

– Сдохни, – прошептал я.

– Что? – переспросил он, заглядывая в машину.

– Закрой дверь, Эрик, – сказал я и нажал на газ.

Я позвонил ей домой.

Никого.

Я положил трубку и снова набрал номер.

Никого.

Я положил трубку и снова набрал номер.

Никого.

Я положил трубку.

Снова в Брэдфорд – из Брэдфорда – в Лидс, не снижая скорости: Киллингхолл-роуд, Лидс-роуд, объездная по Стэннингли, Армли.

Под темными арками, горя желанием выпить полуденную порцию, поддаваясь соблазну в Скарборо, рюмку виски в пинту пива и – залпом, под сенью «Гриффина».

Самый конец дня, легкий ветер дует через центр, полиэтиленовые пакеты и старые газеты вьются у моих щиколоток; в поисках работающего телефона, хотя бы одного.

– Сэмюэл?

– Джек.

– Какие новости?

– Фрейзера отпустили.

– Я знаю.

– Ну, тогда не буду отнимать у тебя время.

– Извини.

– А ты, случайно, не знаешь, где он?

– В смысле?

– Он должен был отметиться в отделении на Вуд-стрит сегодня утром, но не явился.

– Не явился?

– Не явился.

– Еще есть что-нибудь?

– Один жмурик. Черномазый.

– Потрошитель?

– Если он не поменял ориентацию, то нет.

– А что нового с Потрошителем?

– Ничего.

– Боб Крейвен на месте?

– Ты уверен?…

– Соединяй давай.

Два щелчка и гудок.

– Отдел по борьбе с проституцией.

– Инспектора Крейвена, будьте любезны.

– Кто спрашивает?

– Джек Уайтхед.

– Подождите.

Он закрыл трубку и заорал на весь отдел.

– Джек?

– Сколько лет, сколько зим, Боб.

– Не говори. Как дела?

– Хорошо, а у тебя?

– Работы полно.

– Есть время пивка попить?

– На это всегда есть время, Джек. Ты ж меня знаешь.

– Когда тебе удобно?

– Часиков в восемь?

– Ладно, идет. А где ты хочешь?

– В «Дак и Дрейке»?

– Договорились.

– Ну пока.

По грязным предвечерним улицам, ветерок крепчает, полиэтиленовые мешки носятся по воздуху, как птицы, газеты ползут, как змеи.

Я повернул в тихую мощеную аллею в поисках стен и слов.

Слов я не нашел, аллея была не та, что ни слово – то ложь.

Я прошел по Парк Роу и свернул на Кукридж-стрит, к Св. Анне.

В соборе было пусто и безветренно. Я опустился на колени перед Девой и начал молиться, чувствуя на себе тысячи глаз.