Читать книгу - "Последняя теория Эйнштейна - Марк Альперт"

Моника заставила себя улыбнуться.

— Ну вот и все. Начинаем с чистого листа.

Дэвид пустил камень вниз по склону и взял Монику за руку. На него накатила волна смешанных чувств — грусть и сочувствие, благодарность и облегчение. Он хотел поблагодарить Монику за все, что она для него сделала, за более чем тысячу проделанных миль рядом с ней, за то, что сотни раз спасала его шкуру. Но вместо слов он просто поднял ее руку к губам и поцеловал коричневую впадинку между костяшками пальцев. Она посмотрела на него с любопытством и удивлением, не так чтобы неприятным. Потом увидела что-то за плечом Дэвида, и лицо ее окаменело. Он обернулся и увидел колонну черных «сабурбанов», ползущую по шоссе с юго-востока.

Шагнув прочь от обрыва, он потянул Монику с камней.

— Сюда! — заорал он Грэддику, и тот мгновенно увел Майкла в тень от каменного карниза. Склонившись к земле Грэддик выглянул за край и скривился.

— Алый зверь! — прошипел он. — Скверны исполненный!

У начала тропы машины притормозили. Агенты наверняка сверялись с картой и соображали, как быстрее всего подняться на вершину. Дэвид собирался сидеть в укрытии, пока группа захвата будет подниматься к вершине, чтобы у агентов не было соблазна начать в них палить как в мишени. Когда агенты подойдут на расстояние слышимости, он крикнет, чтобы показать, где они. Тогда, предположительно, командир группы прикажет им выходить медленно и с поднятыми руками. Кажется, это наиболее безопасный способ сдаться. Конечно, фэбээровцы не будут в восторге, узнав, что случилось с единой теорией, но на всех не угодишь.

Пока «сабурбаны» парковались на обочине, Дэвид обернулся к Грэддику и запоздало сообразил, что знает только его фамилию, а не имя.

— Послушай, брат, тебе пора уезжать.

Грэддик, стискивая кулаки, смотрел на «сабурбаны». Одна за другой открывались дверцы машин, и оттуда выскакивали люди в серых костюмах.

— Да, ибо многочисленны они, как песок морской, — говорил он нараспев. — Но сойдет огонь с небес и пожрет их!

Дэвид начинал волноваться. Не было причин Грэддику здесь торчать. ФБР его не знает, и если он уедет сейчас, то выйдет сухим из воды.

— Брат, послушай меня. Мы должны вернуть кесарю кесарево, но твое место — на воле, ты понимаешь? Тебе надо уехать.

Горец скривился — наверное, жалел, что нет у него больше гремучих змей и нечего метать в агентов. Но через секунду он стиснул Дэвиду плечо:

— Я уеду, но недалеко. Если что, я вернусь.

Он поднял руку ко лбу Дэвида, неразборчиво пробормотал благословение, потом развернулся, побежал-заскользил по осыпи западного склона Хо-Ноб и скрылся в густой тени под сосновыми сучьями.

Федеральные агенты шли цепочкой вверх по тропе, крутой и каменистой, иногда им приходилось даже лезть на четвереньках. Дэвид прикинул, что идти им еще минут десять, скрылся за скальным выходом и посмотрел на Майкла, который спокойно разглядывал параллельные трещины в каменном выступе, не ведая приближающейся опасности. Но если честно, гораздо больше он беспокоился о Монике. Она эксперт в теоретической физике, и агенты будут допрашивать ее очень жестко. Дэвид снова взял ее за руку, сжал в ладони.

— Нас наверняка разлучат для допроса. Может быть, я тебя какое-то время не увижу.

Она улыбнулась, глянула на него лукаво:

— Ну, не знаю, как выйдет. Может, встретимся случайно на Гуантанамо. Говорят, там пляжи классные.

— Ты не бойся их, Моника. Они всего лишь выполняют приказы, и не станут…

Она подалась к нему, прижала палец к его губам.

— Т-с-с, не волнуйся. Мне они ничего не сделают, потому что мне нечего сказать. Я уже забыла уравнения.

— Да ладно!

— Это правда. Я умею забывать, и всегда умела. — Она стала серьезной. — Я выросла в самом дерьмовом месте Америки — из тех, которые оставляют шрамы на всю жизнь. Но я все это забыла, и теперь я профессор в Принстоне. Забывать — очень полезное умение.

— Но вчера вечером ты…

— Я даже названия статьи не помню. Унтер-что-то-там-такое. Помню только, что по-немецки, и ничего больше.

Майкл перестал рассматривать карниз и повернулся к Монике:

— Neue Untersuchung uber die Einheitliche Feldtheorie, — сказал он с безупречным немецким произношением.

Дэвид, вытаращив глаза, уставился на мальчишку. Откуда он знает название статьи Эйнштейна?

— Как ты сказал?

— Neue Untersuchung uber die Einheitliche Feldtheorie, — повторил Майкл, отвернулся к скальной стенке и снова стал изучать рисунок трещин.

Моника вскинула руку к губам и посмотрела на Дэвида. Вчера Майкл на лэптоп не смотрел, значит, он видел это название где-то в другом месте.

Дэвид взял мальчика за плечи, стараясь проделать это осторожно, но руки у него тряслись.

— Майкл, где ты видел эти слова?

Майкл услыхал в голосе Дэвида испуг и отвел глаза, избегая прямого взгляда. Дэвид вспомнил его странные достижения — как он запоминал целиком телефонные справочники. Господи, сколько же ему известно?

— Майкл, прошу тебя, это очень важно. Ты читал тот файл, когда играл в «Варфайтера»?

У Майкла порозовели щеки, но он не ответил. Дэвид стиснул ему плечи сильнее:

— Слушай меня! Ты скачивал этот файл с сервера? Может быть, давно когда-то, когда еще жил с мамой?

Майкл быстро и резко замотал головой, будто его трясло.

— Это было надежное место! Он мне сказал, что оно надежное!

— Сколько ты прочел из файла? Сколько, Майкл?

— Я его не читал! — заорал Майкл с надрывом. — Я его написал! Я его написал и положил на сервер! Ганс мне сказал, что это надежное место!

— Как? Я думал, это Кляйнман поместил туда теорию.

— Нет, он меня заставил ее выучить! Отпусти меня теперь!

Мальчик пытался вырваться, но Дэвид держал крепко.

— Как это? Ты выучил наизусть всю теорию?

— Отпусти! Я тебе ничего не буду говорить, если у тебя нет ключа!

Он невероятным усилием высвободил руку и ударил Дэвида кулаком в живот.

Удар был хорош — у Дэвида перехватило дыхание, он потерял равновесие и упал навзничь. Высокое синее небо завертелось колесом. И пока Дэвид валялся так, пытаясь вдохнуть, перед глазами у него медленно плыл ряд цифр. Шестнадцать цифр, которые прошептал доктор Кляйнман на смертном одре, цепочка, которую он назвал «ключом». Первые двенадцать — координаты института робототехники в Карнеги-Меллон, последние четыре — добавочный номер кабинета профессора Гупты. Но нет, это не его прямой телефон — это телефон в приемной, на том столе, за которым сидел Майкл. Вот тут вместе с первым вдохом до Дэвида дошло.