Читать книгу - "Окончательный диагноз - Кит МакКарти"

— Что ты здесь делаешь? Надеюсь, я еще не лишился работы? — Он задал этот вопрос с улыбкой, чтобы подчеркнуть его шутливость, и был вознагражден ее смехом, однако продолжал недоумевать: «А почему, собственно, она не ожидала меня здесь увидеть?»

— Господи, конечно нет! Просто мы договорились встретиться с Джеффри, и я решила зайти на отделение. После этого жуткого сообщения о Уилсоне… — Она замолкла, и Айзенменгер начал гадать, что же она хотела сказать, но мысль уже ускользнула, как и внимание Виктории.

— Очень предусмотрительно с твоей стороны, — сжалившись, промолвил Айзенменгер.

Она улыбнулась. Когда он с ней познакомился, она была очень красива — хрупкая и изящная, с такими чертами лица, которые казались не столько функциональными, сколько орнаментальными; это было изящество, оправленное в красоту. Теперь же на ней лежала печать увядания, словно мироздание начало завидовать ее прекрасному облику.

— Но, кажется, никого нет.

— Ну знаешь, вообще-то уже начало шестого, — снова улыбнулся он.

— Правда? — удивилась она и посмотрела на часы. — Ты прав. Тогда мне пора, а то Джеффри будет меня искать.

Она улыбнулась, и на мгновение в ней проглянула юная девушка, которой он восхищался в медицинской школе, но которую так никогда и не осмелился пригласить на свидание. Виктория начала удаляться по коридору, а он, провожая ее взглядом, почувствовал, что его обуревает ураган разнообразных чувств: что было бы, если бы он тогда в медицинской школе набрался смелости, почему его так встревожила эта еле заметная утрата красоты и почему тоскливо засосало под ложечкой при виде ее?

Он вернулся в свой кабинет, провел там с полчаса и снова вышел в коридор. К этому времени все уже должны были разойтись.

Он двинулся к кабинету Милроя, стараясь не красться вдоль стены, что оказалось довольно трудно. Он толкнул дверь, вошел внутрь и как можно тише закрыл ее за собой.

В кабинете царил беспорядок. Три из четырех стен были полностью закрыты книжными полками, свободное пространство занимала лишь дверь, через которую он вошел, да большое окно, расположенное напротив. Все было завалено бумагами, папками, книгами и коробками со слепками и слайдами. Под полками располагались шкафы, оставлявшие место лишь для конторки, двух кресел, стоявших у окна, и двух низеньких табуреток, находившихся с обеих сторон большого старого письменного стола, на котором возвышался микроскоп. Рядом с креслом, стоявшим за столом, располагался покрытый пылью обогреватель.

Айзенменгер не знал, производился ли здесь обыск. У него промелькнула странная мысль: а не сюда ли только что заходила Виктория Бенс-Джонс? Он принюхался, но ощутил лишь запах старых книг и пыли.

С чего бы начать?

Он подошел к столу и сел в кресло, предпочтя взглянуть на все глазами Милроя, а не стороннего наблюдателя. С этой точки помещение по-прежнему казалось загроможденным, однако одна деталь тут же бросилась ему в глаза. Перед ним находилось четыре фотографии одной и той же красивой женщины. Она была молода, печальна и застенчива, возможно, ее предки были выходцами из Вест-Индии. Она смотрела в объектив широко раскрытыми, чуть ли не восхищенными глазами.

С обеих сторон стола располагались незапертые ящики, в которых хранились старые документы, и следующие сорок минут он провел, внимательно их изучая, однако это не привело ни к каким результатам. Айзенменгер получил исчерпывающее представление о внештатной деятельности Милроя (вполне удовлетворительной), его работе в региональной ревизионной комиссии (спорадической) и его отчетах о повышении личной квалификации (естественно, выдающихся), однако он так и не узнал, зачем кому-то потребовалось убивать двоих людей, чтобы закамуфлировать его убийство.

Айзенменгер остановился, собираясь с мыслями, и снова оглядел кабинет.

На верхней полке стояли коробки с картотеками. Надписи на них были сделаны неаккуратно: одни — черным маркером, другие — синей шариковой ручкой, одни выглядели вполне понятными, другие — загадочными. Он встал и взялся за трудоемкую задачу их просмотра, поочередно снимая коробку за коробкой.

Через сорок пять минут его скорбный труд был наконец вознагражден. На второй полке стояли коробки с названиями органов. Совершенно непропорционально пять из них были озаглавлены «Анус». В коробке «Анус 1» находились фотокопии отчетов о клинических ошибках, с каждой из которых так или иначе был связан Тревор Людвиг. За предыдущие два года им было допущено четыре такие ошибки, а в этом году уже шесть. Кроме этого, здесь же находились письмо к Джеффри Бенс-Джонсу и недатированный черновик обращения к Главному медицинскому совету.

Более того, здесь были письменные показания частного детектива с подробным описанием любовной интрижки между Людвигом и фон Герке с указанием мест, дат и времени встреч. Приводились также имена, адреса и номера телефонов их супругов.

Вполне веский мотив для убийства.

В коробке «Анус 2», на радость Айзенменгеру, была представлена жизнь Адама Пиринджера. Быстрый успех, достигнутый после работы в Институте патологии вооруженных сил Соединенных Штатов, и незаслуженное назначение на пост профессора патологии в Западной Королевской больнице. Айзенменгер был вынужден согласиться с Милроем, что это назначение было преждевременным, возможно, даже слишком преждевременным. Единственное достижение в исследовательской области было сделано под руководством патологов с мировым именем и не являлось доказательством выдающихся научных способностей. Только теперь Айзенменгер понял, как больно было Милрою обмануться в своих ожиданиях.

Однако чем больше он читал, тем более сдержанным оказывалось его сочувствие. Адам Пиринджер мог быть не самым лучшим профессором, но он не заслуживал столь унизительного описания, в котором основной акцент делался на его гомосексуальных наклонностях и связи с Амром Шахином.

То, что между ними существовали какие-то отношения, было представлено вполне доказательно — в папке Милроя даже присутствовали фотографии какого-то вечера при свечах, на котором они сидели, взявшись за руки, — однако в этом не было ничего предосудительного. Гомосексуальные отношения уже никого не волновали, хотя Шахин и Пиринджер явно не хотели афишировать свою связь. Поэтому Милрой мог воспользоваться ею лишь в том случае, если бы она привела к каким-либо последствиям.

Однако никаких указаний на это в бумагах не было.

Коробка «Анус 3» была посвящена жизни Амра Шахина, включая менее чем удовлетворительный отзыв о его академических успехах (он трижды проваливался на вступительных экзаменах в Королевскую коллегию патологоанатомов) и список его предыдущих любовников. Ничего нового из нее Айзенменгер не узнал.

В коробке «Анус 4» содержалось описание жизни и деяний Алисон фон Герке, также изобиловавшее свидетельствами о клинических ошибках (правда, не столь многочисленных, как у Людвига) и деталями ее противозаконной связи. Короче, очередная порция грязи на мельницу шантажа и не более того.