Читать книгу - "Бангкокская татуировка - Джон Бердетт"

— Какой лжи? — удивилась Чанья.

Ее рассказ был настолько гладким, что она сама начинала верить в то, что говорила.

— Лжи неупоминания. Татуировки, дорогая. Вот о чем ты должна мне рассказать.

Она тяжело вздохнула и пристально посмотрела на меня.

— Разве? — В ее глазах стоял извечный вопрос; «Сможет ли он это принять?» — Ну хорошо.

Трудно сказать, что чему предшествовало: то ли сначала у Митча возник интерес к исламу, то ли раньше созрело намерение сделать себе большую татуировку. Иногда казалось, что и то и другое — результат одного импульса отчаявшегося человека. Уже тогда его речь стала терять ясность. Но, как следует постаравшись и сложив все воедино, Чанья поняла, что к нему приходил сам имам предупредить о грозящей его жизни опасности со стороны исламских радикалов. Воспоминания о словах старца были впечатляющими, но отрывочными, словно перед глазами мелькали яркие, но непонятные образы опиумного бреда, что оказалось недалеко от истины, поскольку Митч едва ли выходил из комнаты, не выкурив хотя бы одной трубки.

Имам жил за городом в скромном деревянном доме на сваях. Дом стоял в лощине с пышной растительностью, которая его проарабскому братству казалась настоящим раем. Неподалеку находился колодец с допотопным длинным «журавлем», соединяющим землю с небесами. Здесь не было ни электроники, ни проводов — настоящий оазис, неиспорченный урбанистическими вещами. Чуть глубже в лощине, но не далее пяти минут ходьбы, приютилась мечеть, настолько миниатюрная и изящная, что казалось, будто ее нарисовал мультипликатор. Окружность купола не превышала размеров большого жилого дома, а минарет устрашал не больше, чем бытовая радиоантенна. Во время первого приезда Митча обступил и несколько телохранителей. Один из них обратился к служанке, и та ответила, что почтенный священник на молитве, но в должное время примет гостя. Митч сидел на коврике, скрестив ноги, пил мятный чай и обменивался ничего не значащими фразами с телохранителем, который, доверившись интуиции, не стал американца обыскивать. Затем начали появляться мужчины совсем иного рода — бородатые, в длинных халатах и шапочках мусульманских священников. Они не обращали на Тернера никакого внимания.

Явились пять стариков с седыми бородами и горделивой осанкой волхвов — каждый последующий мог похвастать еще более прямой спиной, чем предыдущий. Они плавно опустились на пол, с грацией просветленных, скрестили под халатами ноги и, вздохнув, закрыли глаза. Старики общались, что-то коротко, неразборчиво бормоча, и не смотрели в сторону американца. Наконец пришел хозяин. Он выглядел величественно: суровые черты лица, длинная седая борода, прямая спина и манеры священнослужителя, но в то же время во всех его жестах сквозила особая энергия, в угольно-черных глазах светился огонь. Молодой человек переводил гостю.

— Мы говорили, я ведь не ошибаюсь, о великом Абу-ль-Валиде Мухаммеде ибн Рушде.[64]— Имам плавным движением поправил халат. Его голос упал на несколько тонов и звучал не громче проникнутого силой шепота. — Можем мы продолжить наши штудии?

— Да будет на то воля Господня, — ответили остальные.

Митч понял, что оказался на семинаре ученых мужей во время обсуждения высказываний древнего богослова. Ему стало интересно, но он все-таки решил подождать на улице, пока не кончатся занятия. Изящно, как мог, поднялся на ноги, поклонился, сложил ладони на тайский манер и вышел за порог. И тут же испугался: ему показалось, что стук подоит по деревянным ступеням лестницы, спускавшейся к тропинке, — самый громкий шум в этой тихой долине.

Он оставался у колодца, пока не стало смеркаться. Следовательно, имам сначала пойдет в мечеть на молитву, прежде чем уделит ему время. Митч видел, как участники семинара дружно вышли из дома и с первым криком муэдзина скрылись в мечети; его призыв словно взмыл под самые небеса.

Солнце закатилось, взошел месяц, и большой, яркий серп повис над пальмой.

Митча не удивило, что имам обладал волшебной силой беззвучно подкрадываться сзади. Американец обернулся на тихое покашливание и прислонился к задней части колодца.

Мусульманин, четко произнося слова, заговорил на правильном английском языке, так что даже содержание не нарушил о его естественности.