Читать книгу - "Мертвые возвращаются?.. - Тана Френч"

— Молодец. Пять баллов.

Сэм рассмеялся.

— Я так и знал, что тебе понравится. Остальным хватило здравомыслия воздержаться от рискованных заявлений в присутствии полицейского, но настрой, по словам Бирна, у всех был одинаковый. Он, как полагается, прочел им лекцию о недопустимости самосуда, но они слушали его вполуха.

— Я их не виню. Что остается, если толку от полиции — как от быка молока. А что насчет надписей на стенах?

— Это случилось вечером в воскресенье, когда вся компания отправилась в город — пообедать и в кино. Домой вернулись вскоре после полуночи, в начале первого, и надпись уже была, шла по всему фасаду. Первый раз они вернулись так поздно, и вот… Может, и совпадение, но лично я так не считаю. Скорее всего наш шалун или следил за домом, или заметил, как машина проехала через деревню, и воспользовался моментом.

— Вижу, ты склоняешься к тому, что это не деревня против Большого дома? По-твоему, кто-то вымещает личные обиды?

Сэм хмыкнул.

— Не совсем. Ты слышала, что произошло, когда их компания завалила в паб «У Ригана»?

— Эбби упоминала, что ты разговаривал с ней про тот случай. Что их вроде бы не очень приветливо встретили. В детали не вдавалась.

— Дело было через пару дней после того, как они въехали в дом. Вечером всей толпой завалили в паб, нашли свободный столик. Дэниел подошел к стойке, а бармен его точно в упор не видит. Народу в заведении полдюжины человек, Дэниел обращается к нему, мол, будьте добры, мне две пинты «Гиннеса» и… А бармен стоит истуканом в метре от стойки, натирает полотенцем стакан и молча таращится в телевизор. И так десять минут. Наконец Дэниел сдается, возвращается за столик, и они, потолковав, решают, что, может быть, старика Саймона частенько отсюда выставляли. Вот почему Марчей здесь не слишком-то жалуют. Посылают Эбби — все-таки своя, ирландская кровь, — результат тот же. Лекси пытается заговорить с клиентами за соседним столиком, выяснить, в чем тут дело, — ей никто не отвечает. На нее даже не смотрят, дружно отворачиваются и толкуют о своем.

— Господи…

Делать вид, что в упор не видишь пятерых человек, когда те к тебе обращаются, да, такое надо уметь. Просто так подобные вещи не происходят. Для них требуется железная воля и очень серьезная, веская причина. Мои глаза непроизвольно стрельнули сначала в одну, затем в другую сторону.

— Джастин нервничает и хочет уйти, Раф злится и хочет остаться, Лекси вовсю разошлась, трещит без умолку, стараясь разговорить соседей — предлагает им шоколад, сыплет шуточками, — а кучка парней в углу начинает нехорошо на них посматривать. Эбби тоже поначалу отступать не хотела, но они с Дэниелом понимают, что ситуация обостряется и может в любой момент выйти из-под контроля, а потому забирают остальных, уходят и больше не возвращаются.

Легкий шелест ветра в листьях — ближе, ближе…

— Значит, невзлюбила их вся деревня, — сказала я, — но только кто-то, один или двое, сделали одним шагом больше и переступили черту.

— Вот и я так думаю. Только как их найти? В Гленскехи около четырехсот человек, включая прилегающие фермы, и на помощь с их стороны рассчитывать не приходится. Так что нашего хулигана вычислить не так-то просто.

— Я попробую. Понимаешь, у нас уже хватает данных для построения профиля преступника. Речь, конечно, не идет о полном профиле, ведь на вандалов — в отличие от серийных убийц — никто психологических данных не сбирает, так что придется гадать, но структура уже просматривается.

— Давай, я согласен и на догадки, — обрадовался Сэм. До меня донесся шорох страниц — он готовился записывать. — Мне все пригодится. Начинай.

— Ладно. Итак, мы ищем местного жителя, который скорее всего, родился и вырос в Гленскехи. Почти наверняка мужчину. Вероятно, он действовал один: группам свойственен спонтанный вандализм, но планомерные действия в большей степени характерны для одиночек.

— Можешь сказать что-нибудь о нем самом?

Голос зазвучал глуше — это Сэм, записывая, удерживал телефон подбородком.

— Если все началось примерно четыре года назад, то ему, вероятно, от двадцати пяти до тридцати с небольшим. Вандализм занятие молодых, но для подростка парень чересчур методичен. Образованием не блещет — в лучшем случае школа, но не колледж. Живет не один — либо с родителями, либо с подружкой. Никаких нападений посреди ночи или днем — значит, дома его ждут к определенному времени. Имеет работу и в дневное время занят, вот мы и не слышим о нем днем, когда в доме никого нет и горизонт чист. Работает где-то неподалеку, ни в Дублин, ни куда-то еще не ездит, уровень обсессии показывает, что мир для него ограничен пределами Гленскехи, и это его не устраивает. Потому что в плане интеллекта, в плане образования он способен на большее, или по крайней мере так ему кажется. Резонно предположить, что у него были и остаются проблемы: с окружающими, соседями, девушками; может быть — работодателями, и, не исключено, с властями. Будет нелишним, если Бирн и Догерти постараются разузнать о местных распрях, проверят жалобы на сексуальные домогательства.

— Если парень и обидел кого-то из жителей Гленскехи, — хмуро заметил Сэм, — в полицию пострадавший обращаться не станет. Соберет знакомых и отделает обидчика как-нибудь ночью. И я так тебе скажу: в полицию опять-таки избитый не пожалуется.

— Скорее всего. — В поле, за дорогой, мелькнуло что-то темное, какое-то пятно. Для человека слишком маленькое, но на всякий случай я отступила к дереву. — И вот еще что. Кампанию против особняка могло спровоцировать столкновение с Саймоном Марчем — судя по отзывам, тот еще был мерзавец, — но, думаю, в представлении нашего злоумышленника корни противостояния уходят глубже, к какому-то мертвому ребенку. И Бирн с Догерти явно не имеют об этом ни малейшего понятия. Они давно здесь?

— Догерти около двух лет, а Бирн с девяносто седьмого. По его словам, прошлой весной в деревне был случай так называемой младенческой смерти, а раньше, несколько лет назад, на одной ферме маленькая девочка свалилась в навозную яму. И это все. В обоих случаях ничего подозрительного и никакой связи с Уайтторн-Хаусом. Проверили по компьютеру — чисто.

— Значит, копать надо глубже, — сказала я. — Как ты и предлагал. Насколько глубже, не знаю. Помнишь, ты рассказывал о Перселлах?

Пауза.

— Мы ничего не найдем. Я имею в виду архивы.

Большая часть архивных документов Ирландии погибла во время гражданской войны и пожара в 1921 году.

— А зачем нам архивы? Местные должны что-то знать, я тебе гарантирую. В любом случае, когда бы ни умер ребенок, наш парень узнал о случившемся не из старой газеты. Уж слишком он одержим случившимся. Для него это не какая-то древняя история, а нечто свежее, настоящее, требующее отмщения.

— Хочешь сказать, он сумасшедший?

— Нет. По крайней мере не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Он слишком осторожен — дожидается безопасного момента, отступает, когда его преследуют. Шизофреник или человек с маниакально-депрессивным психозом на такой контроль своего поведения не способен. Полагаю, психического заболевания у него нет. А вот уровень обсессии, как я уже сказала, таков, что мы можем назвать его психически неуравновешенным.