Читать книгу - "Вокзал - Олег Андреев"

Бывший фельдшер помог Настене справиться с кровотечением, но предупредил, что не гинеколог и определить, что у нее там внутри повреждено в драке, не может, надо к специалисту. Ему не терпелось присоединиться к сидящим на улице и смерть как хотелось коньяку с шашлыком. Настя видела его состояние и была не прочь, чтобы он ушел. Дело в том, что, предъявив больной простыню, Боцман оставил дверь в отдельное купе приоткрытой, и она в щель видела часть убранства заветной комнаты. Естественно, ни для кого из обитателей старого пакгауза не было секретом относительно профиля работы Карпа и подведомственных ему вагонов.

Посему, как только услышала приветственные возгласы с улицы – это приветствовали Лешего, – осторожно сползла с кресла и отправилась в купе.

Представшее перед глазами потрясло до глубины души. Она обнаружила разбросанными как попало предметы интимного туалета девиц. Здесь было все, о чем только могла мечтать женщина: прозрачные пеньюары с замысловатыми кружевами, пояса, бюстгальтеры-четвертинки со вставками из китового уса, грации, пачки крученых итальянских колгот всех оттенков, ажурные чулки со стрелкой и без. В тумбочке россыпью лежали презервативы. И тоже разных расцветок и конфигураций. Розовый член из упругой резины. Взяв его двумя пальцами за основание, Настя хихикнула.

Тут же присутствовали наручники и плетка с богато инкрустированной ручкой, а в стенном шкафчике кожаные шорты и жилет. Но больше всего ее заинтересовала косметика. Превозмогая боль в низу живота, она доплелась до туалета, который оказался вовсе не туалетом, а целой ванной комнатой с биде, и умылась. Вода была горячая и холодная.

Настя вернулась в купе и занялась боевой раскраской. Она подвела брови, как ей показалось, очень стильно, под Клеопатру, предварительно выщипнув несколько не понравившихся волосинок. Положила густые тени, сразу став похожей на женщину-вамп, добавила румян, выбрала яркую помаду и смело очертила рот, превратив свои тонкие, безжизненные губы в красивый цветок.

Потом секунда колебания – и стянула грязный, провонявший пакгаузом свитер.

За свитером последовали индийские джинсы, отечественный бюстгальтер с грязными чашечками и лоснящимися бретельками. Трусы она не носила уже года три. Подобрав с пола нужное, натянула, посмотрелась в дверное зеркало и нашла себя очень и очень. Она положительно охренела и вылила полфлакона французских духов на спутанные волосы. Запах немытого тела смешался с ароматом дорогой парфюмерии, заполнил весь вагон и полился на улицу. В облаке этого запаха она и появилась на верхней ступеньке.

Некоторые, кто увидел ее первыми, подавились. Профессор поправил очки и ударил по спине Петруччио, выбив кусок, застрявший в горле.

Над сидящими повисла крепкая, почти осязаемая пауза. Вообще казалось, что весь мир замер в трансе. Даже далекие гудки маневровика с Москвы-Товарной не могли поколебать волшебного столбняка, поразившего присутствующих.

– Вот те на… – пришел в себя первым Боцман.

– Картина… – согласился Петруччио.

Больше никто не мог вымолвить ни слова. И действительно, что говорить, когда говорить нечего. Перед ними стояла Диана-воительница, охотница и бог знает кто. На ней был черный бюстгальтер-четвертинка, не закрывающий сосков, черный же ажурный пояс с красными поводками резинок, черные трусики-полоска с зеленым лепестком на самом интересном месте, ажурные чулки со стрелкой.

Крепкое тело сорокалетней, никогда не рожавшей женщины будоражило и воображение, и физиологию сидящих. Давно забывшие свою сущность бомжи вдруг одномоментно ощутили, что у них в штанах начало оживать давно забытое ощущение.

Возможно, в этом свою роль сыграло и мясо с кровью.

Она улыбалась загадочной улыбкой Джоконды. Петруччио подскочил к вагону и подставил руки. Настена, как и подобает богине, сошла вниз на две ступеньки, бомж подхватил ее и понес к столу, но тут обнаружилось, что практически все съедено и выпито.

Забыли. Так бывает. Они давно уже исповедовали принцип: если на столе что-то есть, надо жрать все без промедления. И потом это не пакгауз, где припозднившимся Фома всегда оставлял пайку. Да и Фомы уже не было. От одного сознания, что они так опростоволосились, бомжей обуяла ярость. Они кинулись в вагон на поиски съестного и спиртного. Начался взлом всего запертого. Грабь награбленное, – так, кажется, называли свой революционный порыв большевики. А кем они, собственно, были?