Читать книгу - "Женщина справа - Валентен Мюссо"

Вопреки моим ожиданиям или надеждам, этот намек не вызвал у него никакого отклика.

– Вы получили мой номер от мистера Сент-Луиса?

– Мистер Сент-Луис? – повторил он, подняв брови. – Нет, нет… Буду с вами откровенным, Дэвид: мистер Харрис очень ценит то, что вы делаете, и очень хотел бы, чтобы вы работали с ним над его будущим фильмом.

Единственная мысль, что Уоллес Харрис мог увидеть один из фильмов, к которым я писал сценарии, вызвала у меня дрожь, которая стала вдвое сильнее, едва до меня дошло, что он знает о моем существовании. Однако единственный вопрос, неотступно преследовавший меня, был следующим: знает ли он, кто я такой?

– Мы, конечно, еще всего лишь на подготовительном этапе, но Уоллес умеет отыскивать таланты. По моему скромному мнению, одна из отличительных черт гения – умение выбрать себе окружение.

Слово «гений» в отношении Харриса было настолько общим местом, что, на мой взгляд, прозвучало из уст Кроуфорда совершенно неестественно и чуточку снисходительно.

– Итак, он хочет, чтобы я написал для него сценарий… Серьезно?

Мой вопрос прозвучал глупо. Я не подозревал его в намерении пригласить меня на должность дворецкого.

– Точнее, чтобы вы помогли ему вдохнуть жизнь в идеи, которые у него в голове. Нечто вроде майевтики…^[19] Сейчас, очевидно, я не могу вдаваться в подробности, но Уоллесу необходима свежая кровь. Талантливый сценарист, который был бы не слишком зашоренным. Ваш «Дом молчания» действительно сногсшибательное произведение. Следующее также обращает на себя внимание, невзирая на то, что оно не получило такого же признания публики.

– Про признание еще мягко сказано. У критики, впрочем, тоже…

Покачав головой, Кроуфорд улыбнулся.

– Эта профессия состоит из взлетов и падений, Дэвид. Когда в 1950-м я встретил мистера Харриса, он только что закончил свой первый полнометражный фильм. Критические отзывы были просто омерзительны… да, именно так. Но списывать его со счетов было слишком рано. Харриса упрекали, что он отдает предпочтение технике в ущерб героям своей истории. В те времена никто не дал бы за него и доллара. Пять лет спустя «Путешествие в пустыню» принесло ему целую кучу наград, с ней он вошел в историю кинематографа. Все фильмы Уоллеса раскалывают критиков на два лагеря, вам это хорошо известно. Некоторые еще видят в нем только самозванца, маньериста, которого все переоценивают. Если у тебя нет толстой шкуры, не стоит браться за работу такого рода.

– Я не очень хорошо понял, какое отношение вы имеете к мистеру Харрису. Вы мне сказали, что являетесь его помощником?

Как я заметил, этот вопрос задел его.

– Я что, действительно употребил это слово? Лучше скажем так: я его очень старый друг, который иногда выступает в качестве посредника. Харрис просто ненавидит агентов. «Паразиты, – частенько говорит он, – которые приходят, только чтобы обжираться за счет рабочей скотины».

Я подумал, как бы хорошо посмеялся Катберт, если бы сейчас был с нами.

– Я всегда вносил свой скромный вклад в работу Уоллеса.

Мне показалась странной манера по очереди вставлять в каждую фразу «Уоллес» или «мистер Харрис»: можно подумать, что мой собеседник попеременно играет роль то друга, то сотрудника.

– Я помогал ему проводить кастинги, – продолжал он, – открывать молодые таланты. Я даже помогал в некоторых съемках. Мистер Харрис работает лишь с теми людьми, с которыми у него полнейшее доверие. С виду он настоящий тиран, но невозможно стать великим режиссером, не будучи немного… авторитарным. Вы знаете, что на съемках «Птиц» Типпи Хедрен подверглась настоящим преследованиям со стороны Хичкока? Она отказалась беспрекословно подчиняться, и тогда он приказал помощникам бросать на бедную женщину настоящих птиц, которые исцарапали ей лицо и тело. Для нее это даже закончилось больницей… Уверяю вас, это чистая правда! Мне об этом потом рассказали двое актеров, которые снимались в этом фильме. А Пекинпа? Тот еще тип… На съемках «Майора Данди» ему удалось побить своего рода рекорд – выставить всех, кто ему не повиновался, без шуток и выходного пособия. Между прочим, половину съемочной группы.

Достоверность таких историй всегда вызывала у меня сомнения. Что же касается Уоллеса Харриса, то у него была репутация человека, способного заставить своих актеров сыграть раз пятьдесят одну и ту же сцену на пределе физических и моральных сил, впрочем, часто лишь для того, чтобы не достичь ничего большего, что было в первом дубле. Однако я притворился, будто ничего об этом не знаю.

– Надеюсь, что мистеру Харрису никогда не случалось прибегать к таким крайностям.

Кроуфорд сделал большой глоток из своего стакана.

– О, он поступил гораздо хуже!

В его тоне не было ни капли юмора. Его губы искривились в злобном оскале; мне даже показалось, что он знаком с этим «гораздо худшим» на своем опыте.

Нам принесли заказанное. Кроуфорд тут же набросился на свое блюдо. Чтобы не показаться невежливым, я сделал над собой усилие, чтобы подражать ему, но еда не лезла мне в горло.

– Превосходно, не правда ли?

Вытерев губы, он покончил со своим вином.

– Итак, к делу, Дэвид: мистер Харрис хотел бы встретиться с вами как можно скорее.

Ни за что бы не поверил, что дела могут решаться так быстро. Мысленно я снова вернулся к обувной коробке, содержимое которой недавно изучал, уединившись в своей комнате.

– То есть?

– Какой у нас сегодня день? Четверг? Начиная с этого уикенда, если вы сможете.

– Вы это серьезно?

– Совершенно. Не выдам никакой тайны, сказав вам, что у мистера Харриса в последние годы некоторые проблемы со здоровьем. Он живет, так сказать, вдали от мира и очень редко куда-нибудь выходит. Но утешьтесь, ему уже лучше. Он чувствует, что готов наброситься на съемки нового фильма… даже отдавая себе отчет, что тот будет для него последним.

Почти за пятьдесят лет своей карьеры Харрис снял только девять фильмов; почти все они со временем признаны шедеврами. Он слыл настоящим маньяком, одержимым совершенством, контролирующим все от альфы до омеги и часто лгущим своим продюсерам, чтобы скрыть от них свой художественный выбор или финансовые нестыковки киносъемок. Его последнее известное интервью было посвящено фильму, который вышел семь лет назад. С тех пор больше ничего. В нескольких статьях о нем писали как о мизантропе, окончательно отошедшем от киноиндустрии, место добровольного затворничества которого держится в секрете. Его имя регулярно упоминается в связи с какими-то проектами, но всякий раз довольно быстро обнаруживается, что это всего лишь слухи. Вот почему оптимизм Кроуфорда вызывал у меня сомнения. Харрису сейчас должно быть ни много ни мало примерно столько же лет, как ему. Подготовительные периоды его произведений могли длиться многие годы, а съемки – от шести до двенадцати месяцев. Я плохо представлял себе, как можно в таком возрасте ввязаться в настолько изнурительную авантюру.