Читать книгу - "Целитель - Антти Туомайнен"

Молодой таксист хорошо знал свое дело — он знал, где дороги были свободны, и мы ехали по ним без задержек. Когда мы добрались до Питкясильты, остановились на перекрестке рядом с огромным внедорожником с открытым задним окном. Я быстро насчитал внутри машины восемь молодых людей — их ничего не выражающие взгляды были устремлены вперед. По татуированным шеям я определил, что все они были членами бандитской группировки и, возможно, имели при себе оружие. Когда джип снова влился в транспортный поток, ни один из пассажиров не изменил выражения лица.

В парке Кайсаниеми был пожар. Судя по высоте пламени, горела машина. Высокий столб огня казался признаком вакханалии в обычно темном парке. На углу Вильхонкату и Миконкату я услышал выстрелы и увидел, как трое мужчин убегали в сторону парка. Они исчезли, прежде чем улеглось эхо от выстрелов. Люди пинали мужчину, который лежал бесчувственно перед зданием зоологического музея. Потом кто-то, наверное лидер банды, стал тащить этого человека, ухватившись за его грязную одежду, в сторону входа в туннель метро. Возможно, он хотел сбросить его вниз, на полотно.

Через двадцать минут мы прибыли в Темппелиаукио. Через узкую щель в плексигласовом окошке я сунул водителю купюру и вышел из машины.

Величественное здание собора Темппелиаукио было разрушено; все, что от него осталось, походило на высившиеся на вершине горы руины старинного каменного замка. Остатки стен отбрасывали длинные тени на шоссе в Лютеринкату. В желтоватом свете уличных фонарей тени выглядели черными, как смола, как будто кто-то выкрасил здесь землю. Кто-то выдернул знак, запрещающий парковку, с обочины и водрузил его прямо посреди улицы. Знак выглядел так, будто запрещал вообще любое действие.

В Тёлё вечер был таким же холодным, как и у нас дома в Херттониеми, но совсем не таким тихим. Там и здесь слышались звуки проезжающих машин, рев клаксонов, финский рок, крики людей, иногда даже смех. Короткие женские смешки посреди ночи звучали особенно беззаботно, и более странных звуков я давно уже не слышал.

Ахти и Эллина Каллио были нашими с Йоханной друзьями. Нас когда-то свели вместе Йоханна и Эллина. Но, как выяснилось, Эллина ничего не знала о том, что могло произойти с Йоханной.

Я стоял у них в прихожей, сняв промокшую от дождя куртку и туфли, и слушал, как Эллина и Ахти по очереди задают мне вопросы:

— Где же она может быть, как ты думаешь?

— Она что, так ни разу тебе не позвонила?

— И никто не знает, где она?

Наконец Ахти задал мне вопрос, на который я знал ответ.

— Да, я с удовольствием выпью кофе. Спасибо.

Ахти исчез на кухне, а мы с Эллиной прошли в зал, где два торшера в противоположных углах и одна настольная лампа на темном деревянном столе посреди комнаты, на мой взгляд, недостаточно освещали помещение. Почему-то в тот момент я почувствовал, что мне сейчас была бы нужна несколько другая атмосфера — больше света и больше ярких красок.

Я сел на диван, Эллина устроилась в кресле напротив меня. Она накинула на колени светло-коричневую шерстяную шаль, не расправляя, но и не складывая ее, лежавшую у нее на ногах будто живое существо, замершее в ожидании. Я рассказал Эллине в общих чертах все то, что знал сам: Йоханна вот уже двадцать четыре часа не подает о себе вестей. Кроме того, я не могу найти и ее фотографа. Я также рассказал и то, о чем Йоханна собиралась написать.

— Йоханна обязательно позвонила бы, — проговорила Эллина, как только я закончил. Она произнесла это так тихо, что мне пришлось мысленно повторить фразу.

Я кивнул и посмотрел на вошедшего в комнату Ахти. Это был невысокий крепкий мужчина, юрист по коммерческим сделкам, педантичный до комичного, но способный в некоторых ситуациях удивить вас. Мне пришла в голову одна мысль, и, обдумывая ее, я успел увидеть в синих проницательных глазах Ахти тень неуверенности, которая, впрочем, сразу же исчезла.

Он быстро посмотрел на меня, а потом бросил на Эллину долгий многозначительный взгляд. Они обменивались взглядами бесконечно долго, а затем почти в унисон повернулись в мою сторону. Из карих глаз Эллины, казалось, были готовы пролиться слезы. Прежде мне никогда не приходилось видеть ее плачущей, но почему-то сейчас я не удивился. Возможно, слишком уютная обстановка комнаты сулила мне вскоре и другие сюрпризы.

— Мы должны были рассказать тебе об этом раньше, — заявил Ахти.

Он стоял, засунув руки в карманы, позади кресла Эллины. На лице женщины блестели слезы.

— О чем? — уточнил я.

Эллина быстро вытирала слезы, которые продолжали капать из глаз.

— Мы уезжаем, — сказала она, — поедем на север.

— Нам удалось снять там на год квартиру в одном небольшом городке, — продолжал Ахти.

— На год? — спросил я. — А что будет, когда этот год пройдет?

Глаза Эллины снова наполнились слезами. Ахти погладил ее по голове. Глаза обоих блуждали по комнате и не могли закрепиться взглядом на чем-то одном. Наверное, кто-то, более склонный к паранойе, решил бы, что они оба пытаются что-то скрыть, но что было им скрывать?

— Мы не знаем, — наконец проговорил Ахти. — Но вряд ли может быть что-то хуже, чем жить здесь. Я потерял работу шесть месяцев назад. А у Эллины нет постоянной работы преподавателя вот уже примерно два года.

— Ты никогда не говорил об этом, — тихо заметил я.

— Мы не хотели, потому что думали, что все должно наладиться.

Какое-то время мы сидели молча. В комнате запахло свежим кофе. И не один я заметил это.

— Пойду посмотрю, не кипит ли кофе, — сказал Ахти с явным облегчением.

Эллина вытерла слезы рукавом хлопчатобумажной рубашки.

— Мы действительно верили, что как-то выкрутимся, — снова произнесла она таким тихим голосом, что мне пришлось наклониться в ее сторону, чтобы разобрать слова, которые срывались с ее губ, — что найдется какое-то решение, что все, что сейчас с нами происходит, — это какой-то ужасный неожиданно наступивший кризис, который пройдет сам собой, и жизнь снова станет такой, как прежде.

Я так и не понял, говорит ли она о себе или об общем положении в мире, но, наверное, это было не так уж и важно.

Вернулся Ахти с кофейником в руках. Его движения были, как всегда, точными и выверенными, когда он наливал кофе в разрисованные цветочками чашки, напоминавшие о лучших, навсегда прошедших временах.

— Вы уже продали это? — спросил я, сделав жест рукой, обозначавший их жилье.

Ахти отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он тихо.

— Скажи ему правду, Ахти, — потребовала Эллина, снова вытирая рукавом рубашки две-три слезинки, которые катились у нее по щекам.

Ахти присел с другой стороны дивана и поднял свою чашку с кофе, очевидно собираясь с мыслями, прежде чем заговорить.

— Кто его у нас купит? — спросил он, выпрямившись. — В крыше дыры, в подвале — вода, повсюду влага, крысы и тараканы. Постоянно пропадает электричество, да и вода тоже. Город на пороге катастрофы. Ни у кого не осталось денег, а у кого они есть, никогда не переедут сюда. Никто не делает сюда инвестиций, а если бы желающие и нашлись, зачем платить квартирную плату, если можно поселиться где-то бесплатно? И кто теперь все еще верит, что когда-нибудь все изменится к лучшему?