Читать книгу - "Смотри, я падаю - Монс Каллентофт"

Они знают, что ничего нового не произошло и не выяснилось.

Они не хотят, чтобы им напоминали о грусти и тоске, которую они носят в сердцах, им хватает своих забот, они могут мысленно убежать от него и от Эммы, но не могут это совершать каждый божий день, ни у кого нет на это сил, а уж у него самого меньше всех.

В семье Адаме начинается драка, крики и плач. Отключись. Позвони в социальную службу.

Однако в этот вечер они быстро затихают и скоро опять смеются все вместе.

Тим хочет спать, идет в ванную, достает из ржавой настенной аптечки упаковку Stesolid^[21], берет одну таблетку, пытаясь не смотреть на себя в зеркало и стараясь сосредоточиться на вони из канализации, которая просачивается из клоак города, перегруженных в разгар туристического сезона. Система, рассчитанная на четыреста тысяч местных жителей, пытается справиться с естественными нуждами двух миллионов человек, и эта мысль заставляет его побыстрее уйти из ванной комнаты.

Кровать под ним проседает, как море, разделенное пополам, пружины вонзаются в спину, он тянется за пультом, включает вентилятор под потолком, и вскоре тот, как вращающиеся врата в рай, охлаждает тех, кому путь в рай заказан, кому дорога одна – вниз, в ад, в настоящую геенну огненную, где они разогреются до того, что воспламенятся сами.

Химия разбирает его мозг на части. Слова отделяются друг от друга, не успев оформиться в мысль, он превращается в ничто, чуть большее, чем разрозненные потоки слов, которые пугаются друг друга, а вентилятор разбрасывает буквы по темной комнате, пицца, крик, дети, изнасилование, захват за горло, слова превращаются в белую пыль, летают в воздухе, слова мексиканца, твои слова, Эмма, их не уловить, они неправильно написаны, «pa pa, U watch me»^[22], он делает выдох, и с воздухом все исчезает.

В доме совершенно тихо, когда Тим просыпается спустя несколько часов. Темнота улеглась за окном, и через шторы с улицы просачиваются только несколько лучиков света.

Он помнит, куда ему надо идти.

Duty time^[23].

Он надевает бежевый льняной костюм, белую рубашку, серые сандалии-эспадрильи. Расчесывает рукой свои светлые волосы, у него на голове существует, как он говорит, автономное королевство, поскольку его густая и непокорная шевелюра никогда ему не подчинялась.

Из машины по пути к району El Arenal ему видна черная полоса моря между низкими домиками популярного микрорайона Ciudad Jardín. В бухте стоит американский авианосец, темный монолит с редкими огоньками, но он все же отлично виден на фоне графитово-серого неба. Большинство из его шести тысяч моряков сейчас на берегу, завоевывают город, то есть пьют, принимают наркотики или шляются с проститутками. Военный корабль выйдет из бухты завтра и направится на Ближний Восток, в Катар, в один из тех неразрешимых конфликтов между людьми или внутри них самих: шииты или сунниты, нефть или газ, брать взятку или нет, нюхнуть дорожку кокаина или отказаться, сдаться или держаться, нажать на курок или нет. Человек лежит на якоре в черной бухте, цепь слаба, а якорь слишком легок, дно из мелкого песка, но никому до этого нет дела.

На подиуме у моря диджей поднимает одну руку, а второй прижимает к уху наушники, покачивает головой в такт тем ритмам, которые он направляет в сторону двух сотен человек, собравшихся в El Arenal на торжественное открытие клуба на пляже. Кожа танцующих женщин блестит в свете прожекторов, кажется, что она стекает с их тел. Люди теснятся у бара, пытаются привлечь внимание мечущихся за стойкой барменов, сегодня спиртное бесплатно, надо воспользоваться случаем. Новый клуб построен на бетонном фундаменте, нависающем над пляжем, и Тим не знает, кто его владелец. Такие вещи никогда нельзя узнать на Мальорке. Ясно только, что деньги положат себе в карман те, кто выдал разрешение на строительство, во вторую очередь подрядчики, а те переведут деньги на счета чиновников из правительства или региональных властей в Швейцарию, на Антильские острова или куда там еще прячут сегодня такие деньги.

Пятьдесят шезлонгов со светло-серыми толстыми подушками-сидушками установлены вдоль бассейна, который светится, как голубое небо ясным днем. На некоторых шезлонгах сидят длинноволосые пожилые мужчины в белых брюках и теннисках в пастельных тонах. Они курят марихуану с молодыми девицами в коротких платьях, расшитых блестящими пайетками и золотыми нитями. Девушки скинули туфли на высоких каблуках на белый настил, они втягивают животы и выпячивают силиконовые бюсты.

Эскортницы.

Здесь их летний бизнес.

Тиму вообще не хочется тут находиться, но это требование его начальника Вильсона.

На прогулочной дорожке вдоль берега останавливаются привезенные чартерными рейсами туристы и смотрят на спектакль открытия клуба, таращатся, но не завидуют. Инстинктивно чувствуют, что эта тусовка не для них, тут собрались «ВИПы», посвященные, избранные. Те, кто никогда в жизни даже не посмотрел бы в сторону «пивной крепости» Мегапарк, до которой меньше пятисот метров дальше вдоль пляжа, где пять тысяч немцев прямо сейчас наливаются пивом, пьянеют и в лучшем случае уснут прямо на берегу.

Ночь шелестит. Губы чмокают, не попадая в щеки. Тела прикасаются друг к другу, глаза ищут того, кто имеет вес или может иметь значение. Люди встречаются, попадаются на крючок, на них делают деньги, а потом их выплескивают вместе с канализационными отходами.

Громкость повышается, и ритм переходит в мелодию, которую повсюду играли все лето, «Better now»^[24], молодой мужской голос поет «better now, you probably think that you are better now»^[25], и публика орет, движется в такт песне по всей территории клуба. Воздух насыщен морской солью и сигаретным дымом, марихуаной и потом, лаком для волос и слишком большими дозами лосьона для бритья бренда «Том Форд».

It’s opening night^[26].

It’s high season^[27].

Hands up in the air^[28].

МЫ ЗДЕСЬ!

Многим девицам из эскорта платят только за то, что они украшают общество своим присутствием, особенно молодым и красивым южноамериканкам и тем, кто из Румынии и Болгарии.

У Тима звучит сигнал телефона.