Читать книгу - "Моя прелестная девочка - Тэсс Даймонд"

Ее сумка невинно стояла внутри. Гэвин запрыгнул на водительское сиденье, завел внедорожник и направился в сторону автострады.

Грейс взглянула на сумку и снова посмотрела на водительское сиденье, ее щеки горели.

– Обещаю, я не буду смотреть, – сказал он, и их глаза встретились в зеркале заднего вида.

– Лжец, – ответила она.

Он сощурил глаза в улыбке, прежде чем перевести взгляд на дорогу.

– Мама воспитала меня джентльменом, чтобы ты знала.

– Поверю, когда сама увижу. – Грейс открыла сумку, достала юбку и слегка мятую блузку цвета индиго.

Не отводя глаз от зеркала заднего вида, чтобы точно быть уверенной, что Гэвин действительно джентльмен, она задрала длинный подол вечернего платья и принялась натягивать под него юбку-карандаш, которую только что достала из сумки.

К сожалению, это было самой простой, наименее откровенной частью ее схемы по быстрой смене одежды. Она расстегнула боковую молнию на платье и потянулась назад, за голову, к серебряным пуговкам на горловине. Внедорожник остановился на светофоре, и у Грейс пересохло в горле, когда она подняла глаза и увидела, что Гэвин пристально смотрит прямо на нее.

Она выгнула бровь.

– Как насчет того, чтобы быть джентльменом, Уолкер?

В его глазах блеснуло обещание, и она почувствовала, как стянуло ее кожу.

– С тобой это трудно, Синклер, – произнес он сдавленным голосом.

Все еще смотря ему в глаза, она потянула за ленту, на которой держалось ее платье. Это был молчаливый вызов: «Действительно ли ты такой, как ты говоришь? Или же ты тот, кем я тебя считаю?»

В ту самую секунду, как серебристая ткань соскользнула с ее груди, он перевел взгляд на дорогу. Он прочистил горло, и Грейс видела, как его пальцы сжали руль – с силой.

Она улыбнулась про себя, натянула блузку и спустила платье ниже – на талию, а затем на пол внедорожника.

Приведя одежду в порядок, она дождалась следующего светофора и перебралась с заднего сиденья вперед.

– Итак, введешь ли ты меня в курс дела? – спросила она, закалывая прядь волос, выбившуюся из прически.

– Харрисон почти не сообщил мне никаких деталей, – сказал Гэвин, когда они подъехали к съезду на шоссе. – В последнем сообщении было что-то про снайперскую атаку.

Грейс нахмурилась, увидев адрес на навигаторе.

– В китайском ресторане?

Гэвин пожал плечами.

– Странности случаются.

– Сколько пострадавших? – спросила Грейс.

– Один.

Она еще сильнее вздернула бровь. Как правило, снайперы наносят больший вред. Им нравится творить хаос, доводить людей до предела, всего несколькими пулями вызывать массовую панику.

Они ехали в тишине, текли минуты, пока наконец Гэвин не прервал молчание:

– Что думает твоя большая умная профайлерская голова? – спросил Гэвин.

Грейс посмотрела на него в упор, ей не понравился его тон.

– Что? – спросил он.

– Я понимаю, что ты пришел сюда с полицейской службы, суть которой – чутье, работа ищейки, но ты больше не детектив. Теперь ты играешь по-крупному. И самый крупный игрок в команде Пола – я. Тебе стоит помнить об этом.

Гэвин присвистнул.

– Это угроза?

– Дружеский совет, – ответила Грейс. – Пол никогда бы не нанял тебя, если бы у тебя не было нужных качеств. Но работа в команде, такой как наша, подразумевает уважение к особенностям и работе друг друга.

– То есть ты считаешь, я тебя не уважаю, – сказал Гэвин, включив поворотники и сменив полосу. Скоро должен был быть их поворот.

– Я знаю, что ты не уважаешь то, что я делаю, – сказала Грейс.

– Ты ошибаешься, – просто ответил он.

Это поразило ее. Она ожидала более сильного протеста с его стороны, чего-то вроде громкого мужского пустословия. Он же спокойно свернул с шоссе и выехал на главную улицу Колледж-парка.

Cиние и красные огни становились все ярче по мере того, как они подъезжали к полицейскому оцеплению. Гэвин мельком показал удостоверение стоящему перед ними полицейскому офицеру, тот махнул, пропуская их.

Грейс потянулась было к ручке двери, но его голос остановил ее. Она обернулась.

– Я уважаю то, что ты делаешь, Грейс. Я работаю иначе, я смотрю на вещи иначе. Но я уважаю это.

Она посмотрела на него, ища малейшую тень неискренности на его лице или в его голосе.

– Но ты не уважаешь то, что делаю я, – продолжал он. – Ты произнесла «чутье» так, будто это дурное слово. Это не очень-то вежливо.

И вот снова. Это проклятое подтрунивание в его голосе. Это раздражало ее. Это выводило ее из себя.

Это заставляло ее… хотеть всякого.

Она смерила его взглядом, медленно, неторопливо. И посмотрела в его глаза, в них было столько страсти, они горели, отражая свет сигнальных огней полицейских машин.

– Сделай что-нибудь, заслуживающее моего уважения, и тогда я буду уважать тебя.

Не говоря больше ни слова, она открыла дверцу машины и зашагала в сторону места преступления.