Читать книгу - "Приемный ребенок - Дженни Блэкхерст"

– Вы такая же, как и все остальные! Только хуже, потому что вы притворялись другой, вы притворялись, будто заботитесь обо мне, будто вам не все равно! Все говорят, что я плохая, что я делаю плохие вещи, но, может, все это случилось с ними, потому что они плохие люди, и, может, плохое случится и с вами, а мне плевать, если случится!

Теперь у нее по щекам текут слезы, словно черная вода заполнила ее до краев, и больше этой воде никуда не уйти. Злобно стирая слезы с лица, Элли не хочет смотреть на свой рукав на тот случай, если это не прозрачные слезы нормальной девочки, а густые, липкие, черные слезы чудовища.

– Элли, ты же не имеешь это в виду. – Имоджен ломает руки, словно испытывает муку и боль или молится. Элли не может определить, что именно. Имоджен следует молиться, чтобы то, что шепчут люди в этом городе, когда думают, что Элли их не слышит, не оказалось правдой. – Ты не плохая, ты замечательная маленькая девочка, и мне так хотелось бы, чтобы мы могли работать вместе, и я могла бы тебе помочь. Я молилась богу об этом! Но у меня есть работа, и я сделала все, что позволено сделать в рамках моих обязанностей.

– Да пошла ваша работа! – орет Элли, и это не шокирует и не пугает ее. Она знает, что плохое сидит внутри нее, ждет, чтобы вырваться наружу, а мгновение спустя злость охватывает ее всю, овладевает ею, и ей уже плевать на то, что она делает. – Я вам доверяла!

– И я очень рада, что доверяла; я надеюсь, что доверяешь до сих пор. И поверь, что люди, к которым я тебя перенаправлю…

– Именно это все только и делают! – Элли старается говорить поспокойнее, но ее слова все еще наполнены необузданным сарказмом. – Меня к кому-то направляют, перемещают. Слишком много проблем для вас? Слишком тяжелая работа? Прекрасно, отправьте ее куда-нибудь, перенесите в чей-то еще список, сделайте ее чьей-то еще проблемой. Вы знаете, что мне хотелось, чтобы вы были моей мамой? – Рыдания угрожают вырваться наружу, и тогда ее слов будет не разобрать. – Я лежала в кровати и молилась богу, в которого даже не верю, чтобы вы стали моей новой мамой, заботились обо мне, и мы бы уехали из этого ужасного города и были счастливы вместе.

Имоджен качает головой, ей грустно, и она в отчаянии.

– Элли, это я виновата. Мне не следовало зарождать у тебя надежду, мне никогда не следовало…

– Не надо портить это еще больше! – орет Элли. – Не надо мне говорить, что это было ошибкой! Я была с вами счастлива!

Ей хочется что-нибудь бросить в Имоджен, сделать ей больно, как ей самой больно сейчас.

– Я рада, что вы не моя мама. – Элли выплевывает эти слова, они напоминают пулеметную очередь, и каждый патрон попадает в цель. – Потому что моя настоящая мама никогда не отказалась бы от меня, как отказываетесь вы. Вы не заслуживаете быть матерью, вы не заслуживаете того, кто сейчас растет внутри вас. Для него лучше умереть.

И до того, как Имоджен успевает отреагировать, Элли вскакивает на ноги, выбегает из комнаты и бросается в объятия своей опекунши, которая прижимает к себе худое маленькое тельце.

Имоджен

Я стою в кабинете одна, закрыв лицо руками и пытаясь не плакать. Все пошло не так. Мне следовало бы знать, что Элли так болезненно отнесется к этому ужасному предательству. Эдвард был прав, Флоренс Максвелл была права – именно так и бывает, если подойдешь слишком близко. Точно так же было и в прошлый раз. И посмотрите, как все закончилось.

Глава 73

Элли

Мэри проводит рукой по длинным темным волосам Элли, гладит ее, потом берет за подбородок одной рукой и поднимает его, чтобы Элли посмотрела ей в глаза.

– Все в порядке, Элли. Пожалуйста, не плачь. Я очень не люблю, когда ты грустишь.

– Ты ее не видела, Мэри. – Элли сглатывает рыдание; она готова сделать все что угодно, только бы порадовать единственного человека, который у нее остался. – Ей как будто на все наплевать. Я наговорила ей ужасных вещей – все самое худшее, что только можно сказать человеку. Я чувствую себя ужасно, у меня живот крутит и такое ощущение, что все внутренности связались в миллиард узлов.

– Я уверена, что ей не наплевать, Элли. – Мэри наклоняет голову, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с глазами Элли. – Просто она взрослая тетя. А ты же знаешь, какие взрослые, правда? Мы же с тобой уже говорили об этом раньше. Они забыли, каково это – чувствовать себя совсем одной, чувствовать, что тебе совершенно не на кого положиться в этом мире. Их очень беспокоит собственная работа, семья, их личная жизнь, и они забывают, что чувствуют дети, которых они динамят. – Она убирает один из локонов Элли с ее лица – локон промок от слез и прилип к скуле, затем Мэри нежно вытирает слезы из-под глаза Элли большим пальцем. – Но я не забуду.

– Мэри, ты меня не бросишь? Даже если меня перевезут в другую семью, ты все равно останешься моей подругой. Да?

– Конечно, останусь, дуреха, – обещает Мэри. – Мы ведь больше, чем подруги, правда? Мы сестры. Это у нас не забрать, даже если ты захочешь. Я не хочу. – При виде выражения лица Элли Мэри поднимает мизинец. – Клянусь на мизинчике!

– Я ей сказала, что она не заслуживает своего ребенка. Я сказала, что для него лучше умереть. – Элли произносит эти слова, хныкая, она уверена, что Мэри испытает отвращение. – Я жалею, что я это сказала.

Мэри пожимает плечами, хотя Элли уверена, что она успела заметить быстро промелькнувший на лице Мэри ужас.

– Это не имеет значения, Элли. Это просто слова. Слова не могут никого убить, правда?

У Элли такое ощущение, будто все ее тело сжимается, она чувствует себя несчастной – маленькой грустной девочкой, которой и является на самом деле. Мэри крепко обнимает ее.

– Но если ты хочешь заставить ее заплатить за то, что она с тобой сделала, за ту боль, которую она принесла тебе, за предательство, ты же знаешь, что можешь это сделать? Ты знаешь, на что способна.

У Элли округляются глаза при виде выражения лица Мэри. Значит, она все-таки знает. Про злость, про сны, демонов, и