Читать книгу - "Электрические тела - Колин Харрисон"

И когда Гектор открыл магазин, гордо объяснила мне Долорес, он начал зарабатывать деньги. Он работал по пятнадцать часов семь дней в неделю, надрывался, старался сделать как можно больше, сам грузил товары, мыл витрины, протирал образцы, чтобы они блестели, устанавливал стопками коробки с силиконовым герметиком и мастикой для паркета, ведра с клеящим составом для кафеля, квадратики самоклеящегося линолеума. Те, кто называет пуэрториканцев лентяями, никогда не видели, как работает Гектор. Дома он тяжело садился за кухонный стол и тревожно подсчитывал дневную выручку и расходы. И когда он видел, что расходы окупились, а наличные еще остались, то начинал возбужденно говорить: «Долорес, сегодня в магазин народ так и ломился. Сегодня у нас побывал весь мир. Мой отец говорил, что Бруклин умер. Что итальяшки и ирландцы перебираются на Статен-Айленд, подальше от Лонг-Айлендского шоссе. Ну и что? Пусть мотают, на хрен. Ко мне сегодня пришли пять парней из Бангладеш, они заключили контракт на ремонт девятнадцати туалетов в офисном здании и решили закупить материалы как можно дешевле. Я предложил им хорошую цену. А почему бы и нет? Товарооборот есть, небольшую прибыль я получил – а они вернутся. Они купили две тысячи квадратных футов. А еще приходил какой-то русский старик с сыном вместо переводчика. Ты бы видела, как он пускал слюнки на уретановые плитки! Сын, когда переводил, сказал, что его отец такого дерьма в России не видел. И несколько баб с Гаити. Толстые суки, только и рассматривали то один образец, то другой. У одной ребятенок нассал на пол. Мы заработаем деньжат, Долорес. Я знаю. Все получится, я это чувствую. Место удачное. Напротив, через квартал, есть магазин «Фрэнкелз». Люди идут к нам, потому что знают: там можно купить скобяные товары, а здесь – пол. И не придется парковаться два раза. Приходили какие-то корейцы, хотели взять остаток двадцать два на двадцать шесть. Такого большого куска в остатке не бывает. Им не важен был рисунок. Я продал им три куска конголеума «Вальфур 03691», которые друг к другу не подходили. Все приходят. Переехал в другую квартиру – нужен новый линолеум на кухню, потому что мама увидит кухню и разорется, что она такая грязная. Даже если вы ее снимаете. Я говорю по телефону, входит такая лощеная сучка и покупает лист «Армстронг Соларианм Суприм», самый дорогой, какой у меня есть, четыре пятьдесят за ярд, голубой узорчик, для ванной. Она приехала сюда с Бруклин-Хайтс, потому что искала нужный узор. Спрашивает меня, во сколько обойдется установка на следующий же день, а я говорю: сто баксов, потому что моя бригада перегружена. Сделал вид, будто мы очень заняты. Я решил, что она ни за что не клюнет, но сказал, чтобы проверить. Мэнни и Луис могут установить это дерьмо за сорок минут, самое большее за час с дорогой. А я плачу им восемь в час наличными, Долорес. Я на одной только установке поимею восемьдесят баксов. Дамочка велит снять деньги с «Визы» и идет смотреть плитку для ванной. Все получается, Долорес, дело идет!»

Он говорил и говорил, искренне веря в успех. Поначалу магазин приносил убытки, и, несмотря на оптимизм Гектора, в течение нескольких месяцев казалось, что ничего не получится и дело не пойдет, но затем, подобно парусам, надуваемым ветром, все предприятие двинулось вперед. Люди превышали лимит своих кредиток, а банки не тревожились. Даже в неблагополучных районах Бруклина денежное обращение было таким, какого никто не помнил. Некоторые из самых привлекательных девушек района зарабатывали по сотне долларов в лучших барах Манхэттена, просто ставя кружки с пивом перед белыми мужчинами в галстуках. Умея печатать на машинке, можно было получить ночную работу на Уолл-стрит, вводя данные в компьютер: многие женщины постарше, у которых не было детей, нуждавшихся в присмотре, зарабатывали такой работой по двадцать – двадцать пять тысяч в год – деньги, о каких они прежде даже мечтать не могли. Гектор выплатил тысячу долларов бизнесмену-китайцу раньше срока.

Были, конечно, мелкие проблемы вроде задержек доставки товара или парней, работавших на «Службу перевозок Спинелли» – мафию, занимающуюся вывозом мусора. Парни с больших зеленых грузовиков Спинелли теперь требовали по восемь долларов за груз, наличными. Говорилось что-то о том, что регистрируется, а что – нет. Это составляло двадцать четыре доллара в неделю. Тысячу двести сорок восемь долларов в год. Просто так. Как говорится, либо ты платишь, либо ты плачешь. Гектор их ненавидел, они напоминали ему гребаных мафиози, чей грузовик врезался в машину его отца. Бах – и его отец умер, а долбаный мусоровоз цел. И они знали, что им ничего не будет. Копам было на все насрать. Восемь долларов за груз. Гектор поспрашивал и узнал, что все платят столько: рыбный рынок, прачечная, скобяной магазин. Все платили по восемь долларов за груз, а если учесть, что таких грузов в день тысячи, то становилось ясно, откуда у мафии столько денег. Он решил платить без возражений. А потом парни Спинелли попытались поднять цену до двенадцати долларов за груз из-за шестнадцатифутовых жестких картонных труб, в которых привозили рулоны линолеума. Картон на трубах был в три четверти дюйма толщиной и в мусоровозе не спрессовывался, так объяснили это парни Спинелли. Мусор занимал лишнее место, так что грузовик быстрее заполнялся, а они теряли деньги. Гектор ответил, что проследит, чтобы трубы разрезались на несколько частей. Он мог бы это делать ручной мотопилой. Парни Спинелли сказали – нет, он должен платить по двенадцать долларов за груз, пусть даже с разрезанными трубами. Гектор сказал им: ни за что. Он отказывается от вывоза мусора.

Мусор начал накапливаться, и спустя две недели большим грузовикам производителя покрытий стало трудно подъезжать с товаром к задней двери из-за мусора. Тогда Гектор набил багажник и заднее сиденье распиленными трубами, ночью выехал на межрайонную магистраль и вывалил все на стоянке для отдыха рядом с шоссе, а потом развернулся и съездил так еще два раза. Это было нарушением, но что ему оставалось делать? Он освободил подъезд для погрузки, а что делать дальше – придумает потом. «Служба перевозок» прислала двух парней на машине, которые спросили, не хочет ли Гектор возобновить контракт. Все также по двенадцать долларов за груз? Он ответил, что не станет платить. Мафиози, мужчины среднего возраста с коротко подстриженными волосами, кивнули головами. Может, они были бандитами, а может – нет. Никогда нельзя угадать, с кем имеешь дело. Один из мужчин задумчиво сунул в рот зубочистку, как потом рассказал Долорес Гектор, и сказал, что они не могут терять его заказы. Он попросил Гектора протянуть руку, чтобы скрепить рукопожатием какой-то договор. Когда он это сделал, мужчина покрупнее крепко ее схватил. Второй вытащил из кармана мощный степлер, послышалось резкое щелканье – и Гектор остался на тротуаре, зажимая основание большого пальца.

– Мать вашу! – крикнул он им вслед.

Гектор стал обзванивать другие службы вывоза мусора. Там спрашивали его адрес и, услышав его, отказывались заключать контракт, говоря, что магазин находится не на их территории. Стало ясно, что мафия поделила все улицы Бруклина и каждый кусок отдала конкретной компании. Гектор заявил Долорес, что дело в принципе. Восемь долларов он еще мог понять: это – смазка, которая позволяет делам идти гладко. Но пятидесятипроцентная надбавка была несправедливой, особенно после того, как он пообещал разрезать трубы. Он работает ради этих денег. Вспомнить только, чем он рисковал, перевозя кокаин! Неужели это для того, чтобы его деньги присваивали подонки из мафии?