Читать книгу - "Остров Свиней - Мо Хайдер"

Наступала осень, из окна третьего этажа было видно, как на фоне густых облаков чернеют памятники и мавзолеи некрополя. На дорожке возле корпуса стояли пациенты в халатах и тапочках и сосредоточенно курили, стараясь не смотреть на эти кладбищенские знаки и суровую статую Джона Нокса.[39]Анджелина сидела молча, глядя на меня с противоположного конца больничной палаты.

Третий день был днем кожи. Медсестра из ожогового отделения принесла мерную ленту, чтобы снять мерки для давящей повязки, которая должна предотвратить рубцевание и дать Лекси возможность двигать суставами, когда она поправится. Ей придется носить ее полтора года, сказала медсестра. Из компании «Майскин лэбз» приходил лаборант — делать биопсию. Они там могут из маленьких кусочков кожи выращивать большие и пересаживать их обратно. В обед появился пластический хирург и начал давить на невропатолога — он хотел очистить рану, чтобы удалить омертвевшую кожу. Невропатолог ворчал, но в конце концов уступил, и они договорились на следующий день — на вторую половину. К вечеру Лекси должны перевести в ожоговое отделение, в палату усиленной терапии. И привести в сознание. Она узнает все о своем будущем, о службе клинической психологии и о том, что ее кожу будут выращивать в какой-то лаборатории, находящейся в сотнях миль отсюда.

Рядом с Анджелиной в кресле дремала мать Лекс, опустив голову на грудь; на коленях лежал журнал, посвященный светской жизни. Приехавший Дансо не стал входить в помещение, вероятно, не желая ее видеть. Вместо этого он встал в дверях вместе со Стразерсом, в своем помятом плаще напоминая Коломбо, и постучал по оконной раме, подзывая меня и Анджелину.

— Мы приглашаем вас на кофе, — сказал он, когда мы вышли. В руках он держал сегодняшние местные газеты, и по выражению лиц обоих можно было понять, что что-то случилось. Особенно по лицу Стразерса, который выглядел так, словно выпил ночью пару литров крови. — Кое-что изменилось, и мы приглашаем вас на кофе.

Дансо тут же направился к больничному кафетерию, и я без колебаний последовал за ним, старясь не отставать, — через запасной выход с пластиковыми дверями, через автостоянку, где нас обрызгал мелкий дождь. За нами следовали Стразерс с Анджелиной, которая держалась за его руку.

— Я хочу сказать вам это сейчас, — сказал Дансо, когда, оторвавшись от них, мы прошли сквозь еще одни двери и вернулись в главное здание, со скрипом двигаясь по начищенному полу. Дансо не оборачивался, не отрывал глаз от видневшейся в конце коридора двери кафетерия. — Я хочу сказать вам это, пока он не слышит.

— Стразерс?

Он кивнул.

— Мы здесь не поэтому, но это важно для вас, и я хочу, чтобы вы услышали это без свидетелей.

— Что услышал?

— Мы получили результаты. Сегодня утром. От судебно-медицинского эксперта.

Я замер, моя нога застыла в воздухе. Затем я медленно опустил ее и как ни в чем не бывало двинулся дальше. Словно он ничего мне не говорил.

— Итак, вы получили результаты, — ровным голосом сказал я. — И что же?

— Он ничего не оставил. Под ногтями ничего не оказалось. Ни волос, ни кожи.

— Она же сопротивлялась.

— Да. Три ногтя сломаны. А остальные…

— Остальные?

— Он их вычистил. Полностью. По телевизору показывают столько детективов, что теперь все знают, как скрывать улики. Она ведь была без сознания.

Я продолжал идти, дожидаясь, пока все это уляжется у меня в голове.

— А что это значит, Питер, — «он ничего не оставил»?

Дансо остановился. Мы уже дошли до кафетерия, и он стоял, положив руку на дверь, и серьезно смотрел на меня. В голове у меня снова промелькнуло странное ощущение, что он мой отец.

— Он не тронул ее, сынок, — сказал он, положив руку мне на плечо. — Почему он оставил ее обнаженной? Кто знает? Но он ее не коснулся, так что можешь об этом не беспокоиться.

Я стоял, сопротивляясь желанию его обнять, потому что огромный участок моего сознания, до этого парализованный, вдруг щелкнул и снова начал функционировать, словно айсберг, лишившийся ледяной шапки. Тут в конце коридора появились Стразерс с Анджелиной, и все сразу прошло. Следующее, что я помню, — мы в кафетерии, снимаем мокрые куртки и ищем столик возле батареи.