Читать книгу - "Право на жизнь - Сергей Арно"

– Сволочь! – хлюпая кровью, проговорил Кирилл. – Ну что встали?! Быстро в машину. Подняли тут шум!

Когда уже подходили к машине, Кирилл оглянулся на труп охранника. В зеленой камуфляжной форме издалека он чем-то напоминал замысловатой конструкции клумбу, нелепо разбитую посреди заасфальтированной площадки перед домом.

– Их нужно убрать.

Двое, последними заходившие в автобус, нехотя направились обратно к телу, взяли за руки и за ноги и внесли в сторожку, вернувшись, отнесли туда же и мертвого пса.

В машине постанывал потрепанный Бацефалом стрелок. Из разодранной руки его обильно шла кровь, так что пришлось ремнем перетянуть руку выше локтя. Лицом он тоже сильно пострадал, у него собачьими зубами была содрана щека, куртка была залита кровью. Перед смертью Бацефал успел укусить еще пару хлопцев, но несильно.

– Сейчас доктор тебе помощь окажет, – посмотрев на плачевное состояние одного из своих подчиненных, сказал Кирилл. – Главное – экологию беречь.

Он, хихикнув, ткнул свободной рукой травмированного в бок, но не улучшил тому настроение. Вторую руку, с носовым платком, Кирилл держал у разбитого носа. Но за этот нос он уже посчитался, сейчас посчитается с оставшимися бывшими дружками.

– Вон к тому крыльцу подкати, – приказал он водителю.

– Значит, так, – остановился на лестнице Кирилл. – Зайдете, как только скажу. Не раньше. Поняли?

Заведующий отделением психбольницы доктор Михаил Александрович Пинчер сидел в своем кабинете и, ожидая приезда большого бандитского начальства, просматривал истории болезней подшефных психов. Последнее время, после сдвига своего папаши (кстати, умершего два дня назад), он жил в постоянном страхе. Теперь ему самому приходилось отвечать за все отделение. В психиатрии из рода Бородавко он остался один. В смутное революционное время дед Бородавко – красный матрос – был поставлен заведовать отделением исключительно из-за своего пролетарского происхождения. Но после революции ситуация изменилась, и его сын должен был изменить фамилию на более благозвучную и интеллигентную. Перебрав множество фамилий, Бородавко обнаружил редкую собачью породу доберман-пинчер и, разделив ее на две части, получил две красивые и интеллигентные фамилии – с такими фамилиями не стыдно было заведовать не то что отделением, но и всей больницей. Тут, как назло, началась кампания с национальным уклоном. К тому времени уже ставший заведующим, его отец вынужден был писать в анкетах с пояснением: «Доберман – урожденный Бородавко».

Должно быть, что-то передалось Пинчеру от собачьей породы, потому что в последнее время он ощущал опасность особенно остро. Вот и сегодня он очень не хотел идти на эту встречу с головорезом Тузом. Но ему был известен крутой нрав правой руки мертвого Китайца. В том, что Китаец мертв, доктор Пинчер не сомневался, хотя от него сведения эти старательно скрывались. И в то же время доктор Пинчер ждал и жаждал этой встречи, предполагая, что на ней решится нечто очень важное.

Из комнаты свиданий через чуть приоткрытую дверь донесся шум. Доктор Пинчер тут же привстал и, приспустив очки, всмотрелся в лицо вошедшего человека.

– Ах, это ты. Кирилл! Почему без стука входишь? Обнаглел, мерзавец.

Кирилл молчал, стоя недалеко от двери.

– Ты что, оглох?! Где хозяин?

Пинчер снял очки и положил их на страницы истории болезни, которую только что просматривал.

«Ну, сволочь, сделаю я тебе за грубость – в ногах валяться будешь», – злорадно подумал Кирилл.

– Туз будет позже, – кротким голоском начал Кирилл. – Он просил, чтобы вы нашего паренька посмотрели. Ранило его сильно.

– Это к хирургу нужно, – морща нос, недовольно проговорил доктор Пинчер – он не любил кровь. Хотя и был врачом, но его специальностью было лечение чего-то темного и неконкретного.

– Но Туз сам просил…

– Ну ладно. Давай его в процедурную.

Доктор встал и, подойдя к маленькой дверце процедурной, открыв ее, зажег свет и вошел. Кирилл в это время высунулся в комнату свиданий.

– Эй ты, – указал он на первого подвернувшегося низкорослого кряжистого громилу. – Тащи сюда кусаного.

Несчастный еле держался на ногах, был бледен до синевы, из перетянутой ремнем руки кровь не шла, зато содранная щека сильно кровоточила, и кровь, пробежав по кожаной поверхности куртки, капала на пол.

– Не вздумайте сказать, что собака покусала, – шепнул обоим Кирилл.

– Ну, где вы там?! – раздался из процедурной недовольный голос доктора Пинчера.

Травмированного, поддерживая с двух сторон, ввели в процедурную. Доктор Пинчер, увидев его, всплеснул руками.

– Да его к хирургу нужно. Он мне здесь все кровищей зальет.

– Туз просил вас перевязку сделать.

Доктор поморщился от вида крови, отчего его лошадиное лицо сделалось очень смешным, и сказал:

– Снимите с него куртку и пускай на стол ложится, посмотрю. Потом все здесь языком вылижешь, – бросил он Кириллу.

Тот согласно кивнул. Эх, с каким бы удовольствием он дал по этой рыжей башке, с каким бы блаженством выпустил кишки из его жирного живота; он еле сдерживался, чтобы не пнуть доктора. Сейчас казалось удивительным, как Кирилл всегда спокойно сносил его насмешливый наплевательский тон, словно он, Кирилл, куча дерьма, а сейчас это его раздражало до того, что приходилось бороться с самим собой. Такова уж психология всякой мелкой душонки…

Сняв куртку, пострадавшего положили на стол, и доктор осмотрел его раны.

– Странно… – задумчиво проговорил доктор Пинчер, разглядывая рваные раны. – Странно…

– Ну как, Михаил Александрович? – поинтересовался Кирилл.

Но доктор, с интересом разглядывая рваные сухожилия, не удостоил его ответом.

– Я пойду Туза встречу, – сказал Кирилл. – А ты побудь с доктором, – он незаметно подмигнул глазом кряжистому мужичку, приведшему покусанного. – Все, что доктор скажет, выполняй беспрекословно.

– Угу, – буркнул тот.

Кирилл тщательно прикрыл за собой дверь, через кабинет врача вышел в комнату свиданий, где ждали его четверо «братков».

Когда он внезапно вышел, го отметил для себя, что парень с огромной, как у католических монахов, плешью, недоброжелательные взгляды которого он уже ловил на себе сегодняшней ночью, вдруг смолк, а другие, слушавшие его, потупили взгляды. Значит, говорил плешивый о нем, о Кирилле. Ну, погоди у меня, сволочь!..

Кирилл понимал, что одноглазый Забойщик не погладит его по головке за искалеченного «братка». Но он надеялся все же как-нибудь вывернуться, в случае чего можно все свалить на покусанного – он сам промахнулся, у него ведь был пистолет.

– Плешивый, ты кончаешь санитара, который на раскладушке дрыхнет. И чтобы он не пикнул. Понял?! – Кириллу нравилось корчить из себя начальника, голос его сделался резким и грубым.