Читать книгу - "Оперативный центр. Государственные игры - Том Клэнси"

Она взглянула на него, и Пол улыбнулся ей. Нэнси рассмеялась.

– Два-ноль в твою пользу, святой Пол! – воскликнула она.

– Теперь уже папа Пол, – поправил ее Худ. – По крайней мере, так меня прозвали в Вашингтоне.

– Меня это не удивляет, – заметила Нэнси. Она подошла к нему ближе. – Готова поспорить, кличку придумала отчаявшаяся воздыхательница.

– Должен сознаться: так оно и было, – смутился Худ. Нэнси подошла совсем близко. Худ хотел было отойти в сторону, но она положила руки ему на пояс, зацепив большие пальцы за брючный ремень. И посмотрела ему в глаза.

– Хорошо, папа Пол, – вздохнула она, – так что ты хотел спросить о моей работе?

Худ смотрел сверху вниз на ее лицо и не знал, куда девать свои руки. В конце концов он сложил их за спиной. Одна ее коленка была рядом с его, другая – с внутренней стороны ноги.

Черт побери, сказал он себе, а ты думал, что это будет как-то иначе? Ты ведь знал, что придется нелегко. Однако больше его беспокоило то, что почти все в нем желало именно этого. Да поможет ему Бог, но это так.

– Это глупо, – сказал он вслух. – Как я могу с тобой разговаривать в такой позе?

– Ты только что уже сделал это, – мягко подметила она. – Теперь сделай это снова.

Лоб его горел, сердце было готово выскочить, а кровь стучала в висках. Он узнал запах шампуня, исходивший от ее волос, ощущал тепло ее тела, видел глаза, в которые столько раз смотрел во мраке спальни…

– Нэнси, нет, – сказал он как можно тверже, потом, взяв за запястья, отвел ее руки и сделал шаг назад. – Нам нельзя этого делать. Нельзя.

Она опустила голову, и ее такая притягательная чувственная фигурка сникла.

– Твоя работа… – продолжил Худ и глубоко вздохнул. – Необходимо, чтобы ты мне рассказала… Я имею в виду, мне хотелось бы, чтобы ты рассказала, над чем ты работаешь.

Нэнси одарила его неприязненным взглядом.

– Тебе известно, что ты сошел с ума? – поинтересовалась она. Скрестив руки на груди, Нэнси встала вполоборота к нему.

– Нэнси…

– Ты меня отвергаешь и тем не менее хочешь, чтобы я тебе помогла? Я вижу тут малюсенькую нестыковку, Пол.

– Я уже сказал, я не отвергал тебя, – возразил ей Худ. – Я тебя вовсе не отвергал.

– Тогда почему я здесь, а ты там?

Пол полез в карман пиджака и достал портмоне.

– Потому, что это ты отвергла меня. Он извлек билеты в кино и дал им спорхнуть на кровать. Нэнси молча смотрела на бумажки.

– Ты отвергла меня, и я устроил свою жизнь по-иному, – продолжил Худ. – И я не стану ее предавать. Просто не могу.

Нэнси взяла билеты и бережно пропустила между большим и указательным пальцами. Затем неожиданно разорвала их пополам. Два клочка она возвратила Полу, а еще два засунула в карман своих джинсов.

– Я тебя не отвергала, – тихонько проговорила она. – Не было ни единого дня, чтобы я не пожалела, что не схватила тебя в охапку и не увезла с собой. Потому что, помимо всего прочего, я ценила в тебе убежденность истинного рыцаря. В моей жизни ты остаешься единственным человеком, которому нет нужды зарекаться в предновогоднюю ночь. Ты всегда поступал так, как думал, и не менял своих решений.

Худ спрятал половинки билетов в бумажник.

– Если это послужит утешением, я чертовски жалею, что ты меня не сгребла и не увезла с собой. – Он ухмыльнулся. – Хоть я и не уверен, как воспринял бы Пола и Нэнси в роли Бонни и Клайд «Бонни Паркер и Клайд Берроу – американские гангстеры, терроризировавшие грабежами и убийствами жителей юго-западных штатов в начале 30-х годов Их имена широко известны в США после фильма А. Пенна (1967).».

– Паршиво, – заверила она. – Ты меня скорей всего заставил бы явиться с повинной.

Он обнял ее и прислонил ее голову к своей груди. Она крепко прижалась к нему и еще крепче обняла. Однако на этот раз объятие было невинным. И какой-то частице в нем стало очень-очень грустно.

– Нэнс?… – позвал он.

– Я знаю, – откликнулась она, все еще укрываясь в его объятиях. – Ты хочешь знать про мою работу.

– Кое-что непотребное творится в компьютерных сетях, – пояснил Худ.

– И кое-что прекрасное происходит здесь, – сказала она. – Я чувствую себя такой защищенной. Неужели мне нельзя понаслаждаться хоть капельку еще?

Худ стоял, вслушиваясь в тиканье своих часов и глядя на смеркающееся небо за окном, он старался сосредоточиться хоть на чем-нибудь, лишь бы не на той самой мечте, которая оставалась в его руках и в его памяти. Он подумал о том, что выписка из гостиницы происходит сразу после полудня. Она осталась, чтобы повидаться с ним, и не рассчиталась, потому что ожидала продолжения.

Однако он здесь находился не для этого. И пора было со всем кончать.

– Нэнси, – шепнул он ей на ухо, – я должен спросить тебя…

– Да? – мечтательно откликнулась она.

– Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Жирар Доминик?

Нэнси напряглась в его руках, а затем отстранилась.

– Неужели ты не можешь быть хоть чуточку романтичней? Лицо Худа передернулось от упрека, словно от пощечины.

– Прости, – извинился он. – Ты ведь знаешь… – Пол остановился и заглянул ей в глаза. – Ты ведь знаешь, что я могу. Тебе следовало бы понимать, что мне этого очень хотелось бы. Но приехал я сюда не за романтикой.

Глаза Нэнси наполнились болью, и она посмотрела на часы.

– Есть рейс, на который я могла бы еще успеть, и я думаю, что мне следует поторопиться. – Она перевела взгляд с часов на кровать, с кровати на чемодан. – И не надо меня провожать. Ты можешь идти.

Худ даже не шелохнулся. Словно и не прошло этих двадцати лет, и он снова стоял посреди ее квартиры и участвовал в одной из тех их размолвок, что начинались с безобидной снежинки и вдруг обрушивались на вас бураном. Было любопытно, как память уменьшала их серьезность, но случались они более чем часто.

– Нэнси, – снова заговорил Худ, – мы считаем, что Жирар Доминик стоит за производством видеоигр, проповедующих расизм, и они уже начали появляться в Америке. Только что подобная игра объявилась в компьютере Хаузена, и один из ее персонажей был с лицом замминистра.

– Такие игры делаются легко, – ответила Нэнси, направляясь в прихожую. Достав с вешалки модный белоснежный пиджак, она набросила его на плечи. – Отсканировать чью-то фотографию тоже несложно. Это под силу любому подростку, имей он хорошую аппаратуру.

– Но еще раньше, сегодня утром, Доминик позвонил по телефону и угрожал Хаузену.

– Правительственным чиновникам вечно кто-нибудь угрожает, – заметила Нэнси. – Может, он это заслужил. Хаузен многим действует на нервы.

– А его тринадцатилетняя дочь тоже действует кому-то на нервы?