Читать книгу - "Известие о похищении - Габриэль Гарсиа Маркес"

– Он здесь не живет, – ответила Асене.

– Не беспокойтесь, – усмехнулся мужчина. – Сейчас он поднимется.

Голос принадлежал самому Пабло Эскобару, но Асене узнает об этом, только если ей вздумается прочесть эту книгу. Из элементарной вежливости Вильямисар хотел в тот же день ей все объяснить, но при первых словах она заткнула уши.

– Не желаю ничего знать. Пожалуйста, делайте в моем доме что хотите, но меня в это не впутывайте.

К тому времени Вильямисар летал в Медельин каждую неделю, а иногда и чаще. Из отеля «Интерконтиненталь» он звонил Марии Лиа, и та присылала машину, доставлявшую его в Ла-Лому. В одну из первых поездок он взял с собой Маруху, которая хотела поблагодарить семью Очоа за помощь. Во время обеда разговор зашел об изумрудном кольце с маленькими бриллиантами, которое Марухе так и не вернули. Вильямисар уже рассказывал о нем, Очоа связывались с Эскобаром, но он не ответил. Сидевший за столом Красавчик предложил подарить Марухе новое кольцо, однако Вильямисар объяснил, что жене дорого само кольцо, а не его стоимость. Красавчик пообещал поговорить с Эскобаром.

Первый раз Эскобар звонил в квартиру Асене после передачи «Минута с Господом», в которой падре Гарсия Эррерос обвинил его в распространении порнографии, призвал раскаяться и вернуться на праведный путь. Такой поворот событий вызвал всеобщее недоумение, Эскобар решил, что если уж сам падре выступил против него, значит, возникли какие-то новые серьезные обстоятельства, и потребовал немедленных и публичных объяснений прежде, чем он сдастся. Хуже всего было то, что его войско соглашалось сдаться только потому, что верило священнику. Вильямисар привез падре в Ла-Лому, откуда тот по телефону дал подробные разъяснения. По словам падре, при монтаже передачи были допущены ошибки, и ему приписали то, чего он не говорил. Эскобар записал телефонный разговор на пленку, дал прослушать ее своим боевикам, и конфликт был исчерпан.

Но сразу возник другой. Правительство приняло решения о совместном патрулировании внешнего периметра тюрьмы силами армии и Национальной гвардии, о вырубке прилегающего к тюрьме леса для устройства стрельбища, а также о своей прерогативе нанимать охрану по рекомендации трехстороннего комитета из представителей центральной власти, муниципалитета Энвигадо и прокуратуры, обосновывая это тем, что тюрьма имеет не только региональный, но и национальный статус. Эскобар выступил против такой близости внешней охраны к стенам тюрьмы, считая, что его врагам будет легче организовать покушение. Он также высказался против смешанного патрулирования, ибо это, по утверждению его адвокатов, противоречило Положению об исправительных учреждениях, не допускавшему на территории тюрем никаких вооруженных формирований. Наконец, Эскобар не согласился на вырубку леса, которая, во-первых, облегчала возможную посадку вертолета, а во-вторых, давала возможность использовать стрельбище как полигон, где заключенные станут мишенью; с большим трудом его удалось убедить, что, с точки зрения военных, стрельбище является всего лишь полем с хорошей видимостью. От этого Центр реабилитации наркоманов только выиграет и в глазах правительства, и в глазах заключенных, поскольку из любой точки здания можно будет наблюдать за всей долиной и горами и заранее предупредить об опасности. А тут еще директор Криминально-следственного управления вознамерился окружить тюрьму, кроме колючей проволоки, еще и капитальной стеной. Это Эскобара просто взбесило.

В четверг, 30 мая, газета «Эспектадор» со ссылкой на достоверный официальный источник опубликовала информацию о том, какие требования выдвинули адвокаты Эскобара на совещании с представителями правительства в качестве обязательных условий его сдачи. В публикации говорилось, что в числе главных требований были увольнение из армии генерала Масы Маркеса, а также отстранение от должности генерала Мигеля Гомеса Падильи, директора Национальной полиции, и генерала Октавио Варгаса Сильвы, начальника полицейского Управления внутренних расследований.

Президент Гавирия вызвал к себе в кабинет генерала Масу Маркеса, чтобы выяснить происхождение публикации, которую в близких к правительству кругах приписывали самому генералу. Встреча продолжалась около получаса и, зная характер собеседников, трудно предположить, кто из них вел себя более сдержанно. Мягким неторопливым баритоном генерал подробно перечислил свои соображения по данному вопросу. Президент слушал его в полном молчании. Через двадцать минут они попрощались. На следующий день генерал послал президенту официальное письмо на шести страницах, в котором подробно изложил для истории все, о чем говорил при встрече.

В письме говорилось, что, как показало расследование, источником информации является Марта Ньевес Очоа; несколько дней назад она дала эксклюзивное интервью корреспондентам судебной хроники газеты «Тьемпо» – эксклюзивным обладателям этой информации, которые сами не понимают, каким образом первая публикация появилась в «Эспектадоре». Далее генерал заверял, что является горячим сторонником сдачи Пабло Эскобара. В конце письма, повторив, что остается верным своим принципам, обязанностям и долгу, он заявил: «По причинам, которые Вам, Господин Президент, известны, многие граждане и организации упорно ищут способ опорочить мою профессиональную деятельность, надеясь, видимо, спровоцировать меня на рискованные шаги, которые облегчат их действия».

Марта Ньевес Очоа опровергла свою причастность к публикации и больше никогда об этом не говорила. И все же, спустя три месяца, когда Эскобар уже сидел в тюрьме, глава канцелярии президента Фабио Вильегас по поручению Гавирии вызвал к себе генерала Маркеса, пригласил его в Голубой зал и, шагая из угла в угол, как на воскресной прогулке, сообщил ему решение президента о его отставке. Маса вышел из зала в полной уверенности, что случившееся доказывает тщательно скрываемый правительством компромисс с Эскобаром; он так и сказал: «Это было согласовано».

Примечательно, что еще задолго до отставки генерала Эскобар уведомил его, что война между ними окончена, что он готов все забыть и отнестись к своей сдаче с полной ответственностью: прекратить организацию покушений, распустить свою банду и сдать динамит. В доказательство Эскобар прислал генералу перечень тайных складов, из которых извлекли семьсот килограмм взрывчатки. Позднее, уже в тюрьме, он поведал медельинской полиции о целой системе тайников со взрывчаткой общим весом около двух тонн. И все-таки Маса никогда ему не верил.

Обеспокоенное проволочками Эскобара правительство назначило директором тюрьмы Луиса Хорхе Патакива Сильву, уроженца департамента Бойака, а не Антьокии, а также двадцать национальных гвардейцев из всех департаментов, кроме Антьокии. «В конце концов, – подумал Вильямисар, – если захотят кого-то подкупить, какая разница, антьокец он или нет». Уставший от многочисленных переговоров Эскобар почти не спорил. В итоге он согласился, что подходы к тюрьме будет охранять армия, а не полиция, но будут приняты чрезвычайные меры, чтобы его не отравили тюремной пищей.

Национальное Управление исправительных учреждений со своей стороны установило режим посещений, подобный тому, который существовал в особой зоне безопасности Итагуи, где находились братья Очоа Веласкес. Спать разрешалось до семи утра, а в восемь вечера заключенные должны вернуться в камеру под замок. Эскобару и его соратникам разрешалось принимать женщин каждое воскресенье с восьми утра до двух часов дня, мужчин – по субботам, детей – в первое и третье воскресенье месяца.